Но зато глаза у Шторма вмиг изменились, в них заиграла жизнь, и он сказал: «Раз стреляют, значит, наши в порядке…»

— Эй, Валера! — окликнул он Сайгака, — возьми пару человек и проверь внутренности этого каземата. Только будь осторожен, тут много сюрпризов… — И Шторм, отфутболивая ногами гильзы и переступая лежащих боевиков, направился к выходу. За ним пошли Путин, Щербаков и оба морпеха… У Бардина, видимо, было осколочное ранение в ногу и там, где он ступал, оставались бурые капли

Сайгак, между тем, подняв руку, громко объявил: «Всем рабам оставаться на месте… Трое добровольцев — за мной, в разведку!» К нему устремилось несколько человек, но отобрал он на его взгляд самых боеспособных, к которым, видимо, успел приглядеться еще за решеткой. Среди них был и омоновец с красивой фамилией Кострома.

К Сайгаку обратились двое пожилых заложников и пожаловались, что им не хватило оружия… Кто-то еще сказал, что автоматы есть, но патронов мало…

— Зубы есть, руки есть — рвите и душите гадов, а те, у кого в руках стволы, стреляйте только в яблочко… Займите оборону и ждите нас…

И Сайгак в сопровождении трех оборванцев, сжимающих в руках оружие, бегом направился в глубину подземелья, в те двери, из которых несколько минут назад он поднимался наверх…

37. Бой в ущелье в ночь с 11-го на 12-е августа.

37. Бой в ущелье в ночь с 11-го на 12-е августа.

Когда Гулбе с Виктором Штормом, прокладывая себе путь с помощью гранат, вошли в подземелье, на них со всех сторон обрушился автоматный огонь. Он был столь плотный, что не позволял поднять головы. Они залегли за какими-то ящиками, старыми седлами и короткими, экономными очередями, старались подавить сопротивление.

Сзади звякнули пустые гильзы — это подползал Изербеков. Части его лица, которые были видны из прорезей маски, превратились тоже в черный цвет. Пороховая копоть въелась в кожу, что, впрочем, было не самой большой проблемой в его жизни.

Махмут прижался к полу, и плоским движением руки достал из-под живота гранату, затем скотч и двухсотграммовую тротиловую шашку. Обвязав гранату с шашкой, и выдернув стопорное кольцо, он с максимальным воодушевлением швырнул связку за ящики. Взрыв был неслабый. Над головой пронесся вихрь из стекла и дробленого камня. Жаркий пых прошелся по загривку и Гулбе, подняв голову, погрозил Изербекову кулаком: мол, не валяй, парень, дурака, смотри, куда бросаешь…. Но как бы там ни было, после тротиловой зачистки наступила тишина и Гулбе, а за ним и Шторм с Изербековым, зигзагами преодолели еще метров двадцать и уткнулись в округлое сооружение, сильно напоминающее лифт. Он был встроен в скалу и его двери из нержавейки носили следы осколков и пуль. Они были приоткрыты и на самом урезе лифта лежали один на другом два человека в камуфляже. Ствол автомата, оброненного в лужу крови, по-видимому еще был раскаленный — под ним крошечными пузырьками вскипало это пресловутое буро-красное нечто…