— Хорошо, — сказал Алекс.

Он сел — точнее, наполовину упал — в кресло.

— Хорошо, твоя взяла. Сдаюсь. Можешь вызывать «скорую».

Он принялся хихикать.

— Зря смеешься, Алекс. Я слышал, что терапевтическое замещение генов — это очень больно.

— Все больно! — ответил Алекс, уже хохоча. — Все больно и всегда больно до тех пор, пока ты можешь что-то чувствовать!

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

Город Остин, штат Техас, когда-то называли городом Лиловой Короны — в те времена, когда он был достаточно мал, чтобы целиком умещаться внутри своей окруженной холмами ложбины. Считалось, что эти холмы служили ему защитой от торнадо. Разумеется, Лиловая Корона давно уже не исполняла своего предназначения, если вообще когда-либо делала это. За последние пять лет даже старейшая, центральная часть Остина была разрушена одним из Ф-2.

Смерч прошел непосредственно через северное предместье — один из самых старых жилых районов, располагавшийся сразу к северу от Техасского университета. Теперь этот район являлся частью университетской территории, управляемой и охраняемой частными лицами. Смерч оставил здесь не очень много явных следов разрушений, не считая нескольких старых деревьев, превращенных в калек. В основном это были большие старые пекановые деревья — некоторые из них погибли и их место заняли молодые побеги, но множество других, несмотря на увечья, оставались стоять.

Для Алекса проследить путь смерча не составляло труда: только что ты вел машину под ровным пологом цветущих, изнеженных, перенасыщенных углекислотой придорожных гигантов, и вдруг взгляду представал какой-нибудь изувеченный мутант, словно сошедший с картины Гойя, обсыпанный с макушки до земли тощими зелеными хлыстиками молодых ростков. Зачастую от первоначального дерева оставался лишь один скрюченный сук, воздетый кверху, словно манящий палец. Алекс указал на это своей спутнице.

— У нас в Бостоне не бывает торнадо, — ответила она.

Его сестра жила в маленьком, похожем на коробку из-под крекеров домишке — приземистой, коричневой с белым лачуге, выглядевшей лет на сто, если дело было днем. Когда-то, в начале две тысячи двадцатых годов, когда такие вещи были в моде, кто-то покрыл все здание снаружи водонепроницаемым лаком, и под его слоем белая краска выглядела неестественно яркой и веселой.

Ступив на бетонное крыльцо, Алекс увидел, что вмурованная в лак краска все же сдалась перед неумолимым временем, распавшись на десятки миллионов крошечных хлопьев размером не больше мельчайших пылинок. Но это ничего не значило: ни о какой пыли не могло быть и речи. Этот лак останется здесь на века.