– Но нам по-прежнему приходится за это расплачиваться! – Холден заговорил резким шепотом, почти брызгая слюной в лицо Декеру. – Послушайте, Герберт, я не знаю, как вы решаете свои проблемы, и, честно говоря, не хочу знать.

– Бросьте, Уолтер. Неужели вас не порадовало исчезновение Сабини? Мы хотели избавить компанию от чрезмерного внимания.

– Что за чушь! Может, вы этого не заметили, но в последнее время внимание к вашей фирме очень возросло. Смерть Сабини – худшее, что могло случиться.

– Возможно, – пробормотал Декер.

– Я сделал все, что от меня зависело. Надеюсь, оговоренная сумма появится на моем счете через пять месяцев и двадцать шесть дней.

Декер взглянул на улицу.

– Есть такая шутка, Уолтер. Что сказал приговоренный к смерти губернатору?

Холден молча смотрел на него.

– Прошу прощения.

– На это не рассчитывайте.

– Я иду в кафетерий, – сказала сиделка. – Вам что-нибудь принести?

Гончая покачала головой:

– Нет, спасибо. Позже я сама схожу.

– Ладно.

Когда девушка ушла, Гончая выпрямилась в кресле. Марк по-прежнему лежал в отделении интенсивной терапии, но его состояние постепенно улучшалось – за последний день он несколько раз почти приходил в сознание. Один раз Гончей даже показалось, что Марк ее узнал. Юноша лежал, опутанный проводами всевозможных приборов, которые гудели, щелкали или пищали, не давая ей забыться сном.

Гончая посмотрела на часы. Без четверти одиннадцать. Обычно в это время она уже мчалась в город. А Марк вышвыривал из клуба пьяниц и назойливых типов, которые пытались лапать стриптизерш.

Но сегодня вечером она просто сидела, смотрела и ждала. Марк выглядел бледным и очень усталым. Казалось, он просто спит.

Гончая вдруг почувствовала, что в палате слишком тесно, душно. Надо выйти на воздух, подумала она, хотя бы на несколько минут. Разумеется, о поездке в город не могло быть и речи. Если Марк очнется, она должна быть рядом. Гончая поцеловала его в щеку и вышла в коридор.

В больничном кафетерии подавали то же, что и всегда: разогретые на плите блюда, песочные пирожные и черствый хлеб. За столиками сидело всего несколько человек. Студенты-медики болтали в углу. Пожилая женщина плакала над тарелкой супа. Широкоплечий уборщик читал газету и хрустел картофельными чипсами.