— …Страшнее мерзавца не найти, — продолжал Дыров — нет, не говорить, а лихорадочно выплескивать, словно боясь, что ему сейчас заткнут рот, помешают выдавить накопившийся гной. — Более гнусной твари, чем ты, Витюша, в природе нет! Ты источник всей грязи — и в Питере, и теперь в Москве! Не зря тебя в «зэ-ка» взяли, в этот сраный «Зад Кремлевский»! Лизать кому-то зад — твое призвание! Все самые гнусные интриги, где бы ты ни служил, все инсинуации — твоя работа! Ты — это неизлечимая, глубочайшая форма негодяйства…
Неживой слушал, не перебивая, как музыку, — откровенно заслушавшись. Он чему-то улыбался. Он знал, что этот бесподобный монолог записывается, и предвкушал, как прослушает его — еще и еще раз… Когда Дыров иссяк, он нанес молниеносный удар. Собеседник, не успев ничего понять, начал рассыпаться, и тут же получил второй удар, быстрый, как укус кобры.
Полковник ГООП упал. Неживой сказал ему сверху:
— На моем месте, уважаемый Андрей Робертович, должен быть кто-то. Лично для вас лучше, если это буду я, поскольку вы знаете глубину моей мерзости. ЕСЛИ знаете…
Дыров поднялся, кряхтя и держась за бок.
— Экие мы нежные, — простонал он. — Слово нам не скажи…
Высокопоставленный мент стоял сморщенный, скособоченный, проигравший, — на загляденье. Неживой просто любовался им.
— За все надо платить, Драматург. Ты высказался, я ответил.
— Может теперь, когда Ромы уже нет, расскажешь, за что ты на него вызверился?
* * *
История конспективно такова: после одного непозволительного выпада, который Тугашев, тогда еще старший лейтенант, себе позволил, Виктор Антонович взялся учить мальчика жизни.
Не наказывать и не мстить, о чем вы?! Всего лишь учить…
Неживой тогда работал под прикрытием — в МВД, непосредственно на Житной. Старлея Тугашева взял к себе в качестве попугая: сидеть на телефоне, слетать туда-сюда. Знал, конечно, что тот — племянник вонючки Дырова, потому и взял. Был уверен, что сопляк проколется, даст повод… ох, как Неживой ждал повода, чтобы размяться, подкачать энергетику! Для того, собственно, и взял в помощники не кого-нибудь, а родственника Дырова.
Однажды Виктора Антоновича в паре с неким высоким чиновником из Арбитража командировали в родной Питер, неважно для чего, а Тугашев должен был организовать поездку: предупредить, чтоб встретили, чтоб разместили. И вот звонит он в Питер и произносит следующий текст:
«К вам, товарищи, едет Баранов и еще
КОЕ-КАКИЕ ЛЮДИ!
Арбитражник Баранов, — он, конечно, зять министра юстиции, но ведь и Неживой — вовсе не из числа «кое-каких»! Да еще, как выразился Тугашев, «людей»…