И через паузу он добавил:

– Честно говоря, я чувствую себя вконец запутавшимся в этой жизни. Хочется наконец хоть в чем-то достичь какого-то результата. Одолеть хотя бы один из преследующих меня кошмаров. Преодолеть бы хоть кошмар угнетенного настроения, которое охватывает меня в Лефортово, – и то было бы хорошо! Я должен, хотя бы и с твоей помощью, одолеть это настроение!.. Ты прав, надо быть смелее. Надо сделать решительную попытку остановить прорастание бамбука. Надо не допустить, чтобы он впился в мое тело, обрекая меня на ужасные мучения. Я должен быть смелым, иначе, действительно, жизнь обернется медленным и ужасно мучительным умиранием. Я должен быть смелым, как Жора-Людоед. Жора-Людоед – вот по-настоящему смелый человек! Он мне нравится этот Жора-Людоед с его смелостью!.. У него есть чему поучиться, есть что взять!..

– Вот молодец! Правильно! – восторженно поддержал его Паспорт-Тюремный. – Сообразил наконец что к чему!..

И вслед Томмазо Кампанелла восхищенно сказал Паспор-ту-Тюремному:

– Смелость!.. Дерзость!.. Одну только смелость его взять… Без преступления… А преступление – не брать. Ему оставить…

– Не-ет, нет, погоди… Так нельзя, – пытался перебить его Паспорт-Тюремный, но Томмазо Кампанелла не слушал его.

–Пусть подавится своими преступлениями, своими деньгами! Только смелость его взять!.. Смелость в преодолении Лефортово!.. Без воровства, без преступления!..

– Подожди, так ты что же, не будешь воровать?! – больше напоказ обиделся Паспорт-Тюремный, который вовсе не ожидал, что удастся так быстро и легко склонить Томмазо Кампанелла к поездке и, когда это произошло, ужасно обрадовался.

– Нет. Понимаешь, я… Как бы тебе это сказать?.. – замялся, пытаясь найти верные слова Томмазо Кампанелла. – Людоедова «смелость» – это особое состояние, его я должен перенять. Но это состояние у Людоеда крепко связано со всей преступной частью его жизни. Всю эту преступную часть жизни я брать, перенимать у него не должен. Смелость – как надстройка. Преступления Людоеда – как базис. Раз базис и надстройка – штуки все-таки разные, значит, можно перенести в свою душу надстройку, выработанную Жорой-Людоедом, а базис, преступная жизнь – пусть с ним остается. Мне она ни в коем случае не нужна. Мне ничего такого, что связано с тюрьмой, не нужно. Я не преступник. Людоедова смелость – она может быть решением этой моей лефортовской тоски, этой проблемы: решение в том, чтобы быть смелым, просто отвечать на тоску смелостью. Ведь Жора-Людоед тоже страдает от этого Лефортово, и он прямо и однозначно сказал мне об этом. И в нем Лефортово тоже, как и во мне, постоянно вызывает всякие мрачные настроения. Но он при этом нашел способ преодолевать в себе последствия этого мрачного лефортовского настроения. Этот способ – удалая воровская жизнь, жизнь вечного гуляки, формула Лефортово, как ты ее назвал. И это все я от Жоры-Людоеда готов взять. Все атрибуты воровской жизни, кроме преступления. Антураж, настроение – все!.. Переезды с места на место, удаль, веселье, рестораны, свободную вольготную жизнь, яркие впечатления – готов взять. Но воровать – нет, не готов!