— Шли бы вы с Кобусом вниз, — сказал я Франческе, — незачем нам всем мокнуть.

Интересно, что предпримет Меткаф? Если додумается, то встанет носом к ветру, пустив двигатель на малых оборотах, чтобы устоять. Но ведь он жаждет золота и будет испытывать судьбу до тех пор, пока катер не начнет разваливаться на части. Впрочем, он продемонстрировал свое умение искусно управлять судном, пройдя через сильный шторм целым и невредимым, и этот шквал ему, пожалуй, не страшен.

Вдруг «Санфорд» резко накренилась, и у меня мелькнула мысль, что это моя яхта разваливается. Возникло странное ощущение, что она не слушается руля, а в чем дело, я не понимал — ничего похожего из своей морской практики припомнить не мог. «Санфорд» начала скользить в воде боком, при этом ужасно раскачиваясь без особых причин. Я попытался сильнее налечь на штурвал — яхта перевалилась на другой бок. Поспешно рванул штурвал в другую сторону — и она тут же вернулась в исходное положение, только крен увеличился. Управлять яхтой было невозможно — все равно что объезжать лошадь без седла. Я отказывался что-либо понимать.

Внезапно страшная догадка заставила меня заглянуть через борт. Трудно было увидеть что-нибудь в бурлящей воде, но полоса переменных ватерлиний на корпусе яхты, похоже, выступала из воды больше, чем ей положено. И тут я наконец понял, что произошло: все дело в киле, в этом проклятом золотом киле! Курце предупреждал нас об этом. Говорил, что киль получится с трещинами и не выдержит перегрузок. А за последние двое суток «Санфорд» изрядно потрепало, и этот последний штормовой заход — шквал — оказался последней каплей: разбил киль яхты.

Я опять перегнулся через борт, пытаясь разглядеть, насколько яхта поднялась из воды. Выходило, что исчезло две трети киля. «Санфорд» утратила три тонны балласта и могла перевернуться в любой момент.

Я забарабанил по крышке люка и заорал изо всех сил.

Курце высунул голову.

— Что случилось? — крикнул он.

— Быстрей на палубу! Позови Франческу! Чертов киль отвалился! Мы сейчас перевернемся!

Он недоуменно смотрел на меня.

— Какого черта… что ты несешь?

Но тут до него стало доходить, лицо налилось кровью.

— Ты хочешь сказать, что исчезло золото? — недоверчиво спросил он.

— Ради Бога, не стой разинув рот! — закричал я. — Вылезай скорее и вытащи оттуда Франческу! Кто знает, сколько мы продержимся в таком положении!

Курце побледнел, и его голова исчезла. Франческа, помогая себе руками, вылезла из каюты, следом за ней — Курце. Яхта совсем взбесилась, и я крикнул Курце:

— Убери к черту этот парус, быстрей!