— Ничего! — в ответ крикнул я, успев отвязать веревку.

— Почему, монах?

— Потому, что я умру ради него.

Сказав это и отвязав от запястья веревку, я дотянулся до свисавшего сверху тонкого шнура и схватил его. Одновременно я отпустил веревку, которая связывала меня с Эрнандо.

Все произошло мгновенно.

С другого конца веревки исчез противовес, и Эрнандо полетел вниз.

Он летел мимо меня словно расплывчатое пятно, и, в качестве последнего оскорбления, я дотянулся и выдернул идола у него из рук.

— Неееет! — падая, крикнул Эрнандо.

Я висел над пропастью, держась одной рукой за шнур от подвесного моста и с идолом в другой, и наблюдал выражение ужаса у него на лице, которое становилось все меньше и меньше и в конце концов скрылось в темной бездне внизу, и вскоре я мог услышать лишь его крик.

Спустя мгновение он прервался, и я услышал далекий отвратительный шлепок.

Через некоторое время я вернулся на поляну с идолом.

Представшая передо мной картина напоминала преисподнюю.

В мерцающем огне разбросанных факелов я видел, как рапы над мертвыми конкистадорами объедались свежей человеческой плотью. Повсюду валялись блестящие серебряные шлемы.

Затем я увидел у портала с мечами и мушкетами в руках Ренко, Лену и трех инкских воинов, выживших в кровавой бойне благодаря воинскому искусству и покрывавшей их обезьяньей моче. Кажется, они что-то искали. Без сомнения — идола.

— Ренко! Лена! — позвал я и пожалел об этом.

Потревоженная моим криком рапа сразу же подняла голову от своего пиршества.

Огромный зверь поднялся на ноги и свирепо посмотрел на меня.

Другая кошка повторила ее движение.

Затем еще и еще одна.

Стая огромных кошек образовала вокруг меня широкий круг. Их головы были низко опущены, а уши были прижаты к спине.