– Ты справишься, – сказал я.

Катарина перевела.

Ближайшие две минуты никто и рта не раскрыл. Все мы не спускали глаз с Татьяны. Зазвонил телефон. Выражение ее лица мне не понравилось. Катарина что-то сказала – тоном весьма решительным. Татьяна скрестила руки и помотала головой. Раздался третий звонок.

Я вытащил пистолет.

– Марк, – двинулась ко мне Рейчел.

– Она понимает, что речь идет о жизни моей дочери?

Катарина резко бросила что-то по-сербски. Я устремил на Татьяну тяжелый взгляд. Никакого эффекта. Я вскинул пистолет и выстрелил. Лампа осколками брызнула во все стороны; звук от выстрела в крохотной комнате получился оглушительный. Все вскочили на ноги. Очередная глупость. Я это понимал. Просто мне было все равно.

– Марк! – Рейчел положила ладонь мне на руку. Я стряхнул ладонь и посмотрел на Катарину.

– Скажите ей: «Если на том конце провода повесят трубку…»

Я не договорил. Катарина разразилась потоком слов. Я стиснул рукоятку пистолета и… положил к себе в карман. На лбу у меня выступили крупные капли пота. Я почувствовал, что весь дрожу. Татьяна смотрела на меня, и взгляд ее постепенно смягчался.

– Пожалуйста, – сказал я.

На шестом звонке Татьяна схватила трубку и сразу заговорила.

Я, не отрываясь, смотрел на Катарину. Она внимательно вслушивалась в разговор. Наконец кивнула мне. Я пересек комнату и остановился у противоположной стены. Руку из кармана я не вынул. Рейчел устремила на меня немигающий взгляд. Я ответил ей тем же.

Она отвернулась первой.

* * *

Мы отвели «камаро» на ресторанную стоянку рядом с мотелем и принялись ждать.

В машине мы в основном молчали. Смотрели куда угодно, только не друг на друга, словно совершенно незнакомые люди, случайно оказавшиеся рядом в лифте. Впрочем, я, так или иначе, не знал, что сказать. Да и ощущений своих передать бы не смог. Я стрелял из пистолета и чуть не убил молоденькую женщину. Хуже того, я не испытывал по этому поводу ни малейших угрызений совести. Последствия, если таковые и будут, казались весьма отдаленными – нечто вроде туч, которые могут сгуститься, но потом обязательно рассеются.

Я повернул рычажок радио и настроился на канал местных новостей. Мне вдруг померещилось, что еще секунда – и прозвучат примерно такие слова: «Мы прерываем передачу для специального сообщения». Далее диктор перечислит наши имена, приметы и, возможно, скажет: «Вооружены и очень опасны». Однако никаких сообщений о стрельбе в Каслтоне не последовало, полиция нас не искала.

Рейчел и я снова сидели впереди, Катарина полулежала на заднем сиденье. Рейчел держала столь хорошо мне знакомый аппарат. Я подумал, не позвонить ли Ленни, но вспомнил, как Зия остерегала меня. Правда, и сказать-то мне было, в сущности, нечего – ну, размахивал перед носом Татьяны оружием, снятым с трупа мужчины, убитого подле моего дома. Ленни-адвокату это явно не понравится.