Но я не мог произнести ни слова. Что-то втекало в меня из живого камня. Голос Рейчел словно удалялся, потом и вовсе пропал. Я чувствовал, как каждая косточка во мне вибрирует – но чудесным, приятным образом, словно мое тело поет в унисон с Землей. Сначала это чувство было сладостно-радостным – внутренней упоительной дрожью, однако затем меня начало трясти буквально. А потом начались самые настоящие судороги.
"Припадок, – спокойно констатировал знакомый внутренний голос. Это говорил медик во мне. – Тонико-клонические судороги".
Словно из-под воды, я слышал вопли на разных языках. Потом я упал, и рядом испуганно закричала Рейчел.
Удара я не ощутил.
Казалось, я просто растекся по полу.
Глава 31
Глава 31
Клиническая смерть Питера Година наступила в семь часов пятьдесят две минуты.
Рави Нара спал прямо в больничном ангаре, поэтому у кровати Година он оказался меньше чем через две минуты.
В происходящем для Рави не было большой неожиданности. Он давно готовился к худшему. По науке, нужно было шунтировать четвертый желудочек мозга, чтобы уменьшить давление и избежать водянки. Но в его нынешнем состоянии Годин не перенес бы подобную операцию.
Однако, примчавшись в Шкатулку, Рави обнаружил, что произошла другая, и непредвиденная, беда: у старика отказало сердце.
Медсестры уже интубировали больного и теперь пытались реанимировать его с помощью дефибриллятора. Рави взглянул на электрокардиограмму: да, медсестры правильно поставили диагноз – желудочковая тахикардия. Рави с жаром подключился к работе. В конце концов комбинация двух лекарственных препаратов и электрошок вернули старика к жизни.
Напоследок Рави взял кровь Година для анализа, чтобы по характерным энзимам определить степень ущерба, нанесенного сердцу.
Годин теперь был временно вне опасности, но без сознания. Рави присел, желая расслабиться и подумать.
Как он ненавидел клиническую медицину! Всегда что-нибудь наперекосяк, всегда какие-то неприятные сюрпризы! Пятнадцать лет назад Годин перенес операцию коронарного шунтирования, а в 1998 году ему поставили эндопротез сосуда. Таким образом, имелся значительный риск инфаркта, но Рави так напряженно занимался главным – годинской глиомой, что про опасность со стороны сердца почти забыл. Медсестры, разумеется, заметили его неловкость и растерянность в критической ситуации. Не того они ожидали от лауреата Нобелевской премии. Но после стольких лет лабораторных исследований Рави напрочь отвык от реальных больных. Ну и что? В простых случаях даже ветеринар способен успешно реанимировать инфарктника; Рави рожден для других, более великих дел.