– Мне очень жаль, – сказал я. – Решение принято. Вот и все.

Я думал, что после этого он уйдет. Но Робинсон горестно нахмурился.

– Думаете, я не знаю, что тут творится? – воинственно спросил он.

– О чем вы?

– Я повсюду бываю. Я вижу, что делается.

– И что же?

– Нечего нахальничать. Если уж вы меня отсюда прогоняете, то я скажу все, что хочу. Вы лучше меня знаете, что тут творится. Вы заодно с ними. – У него был искренне возмущенный вид. – Я думал, вы человек хороший. Я думал, вы собираетесь помочь моему Президенту.

Это меня поразило.

– Что?

– Я сказал Президенту, что вы хороший молодой человек. Я рассказал ему, как у вас убили жену несколько лет назад.

– Он спрашивал?

– Еще бы он не спрашивал! Он много про вас расспрашивал. А откуда, по-вашему, ему знать, что тут творится?

Я судорожно вздохнул. Шла какая-то более сложная игра. Я практически ни хрена не понимал в том, что происходило.

– И теперь вы все равно меня отсюда выгоните?

– Да, – сказал я ему.

Робинсон всмотрелся в мое лицо, выискивая хоть искру надежды:

– Вы насчет этого уверены?

– Уверен.

Он повернулся, взялся за ручку тележки и стал толкать ее перед собой. Пузырьки с обувным кремом тихо позвякивали. Его молчание подтверждало, какой я подонок.