Его схожесть с отвратительным существом на картине в доме Клаудии Штерн потрясала. Этот мужчина был, наверное, значительно жирнее да и постарее, но все равно казалось, будто тот воин с окровавленным ртом сошел с холста и реально существует в этом мире.

Я остановил свой «мустанг» поблизости от него, предпочитая не проезжать мимо. Он не двигался, когда я вышел из машины. Его руки лежали скрещенными на складках его живота.

— Могу ли я чем-нибудь помочь вам? — поинтересовался я.

— Возможно, — ответил он после некоторого раздумья.

Его вылинявшие глаза оценивали меня. Он не мигал. Я почувствовал слабый проблеск узнавания. Но не холст в реставрационной мастерской вспоминался мне. На сей раз узнавание относилось к чему-то более личному. Так бывает, когда слышишь мелодию по радио, которая переносит тебя в далекое-далекое детство, скорее младенчество, и которая вызывает лишь слабые отголоски воспоминаний.

— Как правило, я не веду дела дома.

— Но у вас нет офиса, — возразил мужчина. — Для частного детектива вас слишком трудно отыскать. Можно подумать, вы сами скрываетесь от слежки.

Он отошел от машины. Он был странно изящен, этот человек, казалось даже, будто он катится по земле на коньках, а вовсе не идет. Он двинулся вперед, все так же скрестив руки на животе, пока не остановился всего в полуметре от меня.

— Позвольте представиться, — сказал он и протянул мне правую руку. — Мое имя Брайтуэлл. Я полагаю, у нас найдутся темы для обсуждения.

Когда его рука оказалась в воздухе, рукав пальто отвис, и я мельком увидел начало отметины на его руке, как будто одинаковые наконечники стрел совсем недавно прожгли его плоть. Немедленно я отскочил от него, и моя рука потянулась к пистолету под курткой, но он оказался настолько проворнее, что я едва заметил, как он рванулся. Еще секунду назад между нами было некоторое расстояние, но вот оно уже исчезло. Он крепко прижался ко мне, пальцы его левой руки вонзились в мое правое предплечье, ногти прорвались сквозь ткань пальто и впились в кожу, разрывая ее до крови. Его лицо коснулось моего: нос терся о мою щеку, губы застыли в дюйме от моего рта. Капли пота стекали с его бровей и падали на мои губы. Я почувствовал их на языке и попытался сплюнуть. Но во рту капли пота словно бы затвердевали, застревали в зубах и прилипали к нёбу, как жевательная резинка, только настолько плотная, что она защелкнула мне челюсти, прикусившие кончик языка.

Его же губы раскрылись, и я увидел, что его зубы оказались с легкими зазубринами на концах.

— Я нашел тебя, — сказал он, и я почувствовал его дыхание. От него пахло сладким вином и разломанным ломтем хлеба.