— Теперь рассказывай. Что там со всем этим?

— Они называют себя «сторонниками». Некоторые — всего лишь честолюбцы, другие убеждены, что они значат много больше. Они ищут статую и подошли совсем близко к цели своих поисков. Они собирают фрагменты карты и скоро получат всю информацию, в которой нуждаются. Они даже приготовили место здесь, в Нью-Йорке, куда доставят статую.

— Да, они близко, — Киттим отхлебнул еще глоток воды.

Он явно не пришел в восторг от этой новости. Когда я наблюдал за его реакцией, правда слов Рейда яснее проявилась для меня. Зло само по себе корыстно, и в конечном счете ему чуждо единение. Кем бы ни был Киттим, он не имел никакого желания разделить свои удовольствия с другими. Он был отступник.

— У меня еще один вопрос.

— Только один.

— Что Брайтуэлл делает с умирающими?

— Он касается ртом их губ.

— Зачем?

— Души, — ответил Киттим, и мне показалось, что я услышал завистливые нотки в его голосе. — Брайтуэлл — хранилище душ. — Он низко опустил голову, потом улегся на кровать, закрыл глаза и повернулся лицом к стене.

* * *

Вудроу было ничем не приметным местом. Никакого швейцара в зеленой ливрее и белых перчатках, призванного охранять покой его обитателей. Вестибюль был обставлен трудноизнашивающимися виниловыми зелеными стульями, повсеместно любимыми начинающими дантистами. Внешние двери были никак не защищены, но внутренние двери оказались заперты.

Справа от них был домофон и три линии звонков с выгоревшими табличками с фамилиями жителей. Имени Филиппа Босворта не было среди них, хотя на многих табличках имена вообще отсутствовали.

— Может, у Росса неверные сведения, — засомневался Луис.

— Это ФБР, не ЦРУ, — сказал я. — К тому же, как бы я ни относился к Россу, не в его правилах изворачиваться, когда дело идет об информации. Босворт где-нибудь здесь.

Я стал по очереди нажимать на каждый звонок. В первом случае ответила женщина, очень старая, злющая и глухая. На мой второй звонок ответил некто, кто мог быть ее старшим, еще более глухим и даже более сварливым братцем.

На третий раз я попал в квартиру к молодой женщине, которая вполне могла оказаться проституткой, судя по ее замешательству и бормотанию о какой-то ранее условленной встрече.

— Росс сказал, что квартира принадлежит родителям Босворта, — сообщил Луис. — Возможно, у него другая фамилия.

— Возможно, а может, и нет.

Я стал водить пальцем по табличкам сверху вниз и остановился на половине третьего ряда. Фамилия на табличке была Ринт, так звали того человека, который отвечал за реконструкцию склепа в Седлеце, проходившую в XIX веке. Это могло быть своего рода шуткой, но пошутить так мог только тот, кто однажды попытался вскрыть пол во французском монастыре.