– Знаю я вашу помощь…

– Дяденька милиционер, – по-детски встряла в разговор Нина. Ее влажные расширенные глаза с надеждой приблизились к Федорчуку. – Дяденька милиционер, Тиша ни в чем не виноват. Все этот… капитан. И Ныш проклятый. Капитан нам все рассказал. Он убил кассира. И дядю Федю порезал.

– Какого Федю? – оживился старший сержант и развернулся лицом к девушке. – Горбунова Федора Николаевича? Железнодорожника?

– Стрелочника с переезда, у которого меня бандиты оставили. Он меня не выпускал, но он хороший.

– Так! А теперь все по порядку! – Рука милиционера встряхнула равнодушного Заколова. – Хамбиев нам многое рассказал, точнее написал. С челюстью у него проблемы… Это ты его приволок к отделению милиции?

– Я.

– А челюсть – твоя работа?

– Он упал, наверное.

– Заколов, что ты все мямлишь! У нас мало времени. Мне нужно знать всю картину! Тебе ясно?!

– Да не кричите так, – Тихон столкнул ладонь Федорчука со своего плеча. – Значит, арестовывать сейчас не будете?

– Это я всегда успею. Сначала хочу тебя послушать.

– С чего начать?

– С начала! Вот бестолковый!.. Как у вас там в математике теоремы доказывают? Давай подробно, шаг за шагом…

Тихон повернул голову к старшему сержанту. Взгляд Федорчука был добрым и заинтересованным.

– Все началось вечером 30 апреля в вагоне почтово-багажного, – начал рассказывать Заколов.

Поначалу он говорил вяло, равнодушно, но по мере того, как вспоминал недавние события, окунался в прежние переживания, голос окрашивался эмоциями, глаза то разгорались искрами злости, то затуманивались болью и сожалением. «Это я знаю», – иногда торопил Федорчук, а порой останавливал и дотошно расспрашивал: «Где лежали тела милиционеров, когда ты их обнаружил? Как выпутался из веревок? В какой момент спрыгнул с поезда?» Особенно его заинтересовали все подробности «дуэли» в Гиптильнике и истории, рассказанной капитаном Межовым. Кто где стоял, у кого находился пистолет в тот или иной момент, как напали собаки?

Когда Тихон закончил рассказ, Федорчук долго размышлял, а потом спросил:

– Как ты думаешь, почему Межов тебя сразу не убил, когда ты пришел к нему в Гиптильник?

Заколов резким движением протер лоб, чтобы взбодриться, надавил пальцами на воспаленные от бессонницы глаза. Под закрытыми веками всплыла согбенная фигура капитана в тот момент, когда он представился Сидором Сидоровичем.

– Ему требовалось выговориться… И еще… он хотел выглядеть благородным.