Он даже не просил – умолял; человек тяжело дышал, из его груди не вырывалось ни слова, но все его движения были так красноречивы…

Дубенский не мог отвести от него глаз. Высокий (наверное, высокий, хотя это нелегко – понять рост человека, стоящего на коленях) парень, лицо покрыто грязью и копотью, из ладоней сочится кровь… Его закопченная футболка была порвана в нескольких местах; на левом плече Дубенский увидел причудливую синюю татуировку.

Парень сделал несколько глубоких вздохов и, покачиваясь, с трудом поднялся на ноги. Пошатнулся и пошел на него.

Теперь Дубенский видел то, что не заметил сразу. Парень не только просил – он угрожал. В его горящих глазах было что-то звериное.

Он надвигался на Дубенского и мотал головой. Пальцы сжимались в кулаки и снова разжимались, выдавливая из распухших ладоней капли густой крови.

Он шел, оставляя за собой две прерывистые дорожки из капель. И останавливаться он, похоже, не собирался.

Дубенский замер – всего на секунду – раздумывая, стоит ли уступать этому одержимому жаждой жизни человеку свое законное место в вертолете. Он посмотрел на капитана, но тот оставался бесстрастным, предоставляя Дубенскому самому сделать выбор.

Этот парень шел, хотя его шатало и бросало воздушными потоками от лопастей, как тряпичную куклу. Но он и не думал сдаваться.

Дубенский не успел запрыгнуть в вертолет, а сейчас было уже поздно. Парень схватил его за руки и попытался отбросить, убрать прочь со своего пути. Дубенский оттолкнул его, и парень упал.

На секунду он замер, но тут же, смешно дрыгая руками и ногами, попытался снова встать на ноги.

Дубенский хотел уже сделать шаг и оказаться в салоне, но вдруг заметил, как из дверного проема показались еще две фигуры.

Женщина и мальчик… Миниатюрная хрупкая женщина – почему-то в грубой кожаной куртке, которая была больше ее размеров на десять, и мальчик – по виду ровесник его дочери.

Дубенский понял все. Этот парень просил и боролся не за себя – за них. Если бы он смог, то заплакал – но не от восхищения этим парнем, а от жалости к себе. Потому что он уже понимал, что не может поступить иначе.

Он шагнул вперед; парень сделал попытку уцепиться за его ногу, но Дубенский перепрыгнул через него. Он подошел к женщине и поднял ее на ноги. Обнял и повел к вертолету. Затем вернулся к мальчику, взял его на руки и запихнул в салон.

Увидев это, парень улыбнулся и зашелся в кашле, отхаркивая черные блестящие сгустки.

Дубенский захлопнул дверь и махнул пилоту: «Улетай!» Тот пристально посмотрел на него, но Михаил покачал головой и – для верности – громко стукнул по фюзеляжу, словно прогонял надоедливую птицу.