– Да? А я и не знала.

– Есть хочешь?

– Нет, спасибо.

– Может, немного вина?

– Да, спасибо.

Она чувствовала, что голос ее звучит фальшиво, и была совершенно потрясена, так как не знала, как вести себя в данной ситуации и чего ждать от Риса. Внезапно он превратился в совершенно чужого ей человека, и она вдруг с ужасом поняла, что они остались одни в огромном, предназначенном для проведения медового месяца роскошном номере, что время уже позднее и что пора ложиться спать.

Она заметила, как ловко Рис откупорил бутылку шампанского. Все, за что бы он ни брался, выходило у него легко и непринужденно, как у человека, твердо знавшего, что ему надо, и всегда добивавшегося своей цели. Чего же он добивается сейчас?

Рис подал бокал шампанского Элизабет и поднял свой.

– С началом, – сказал он.

– С началом, – как эхо повторила Элизабет. «И за хороший конец», – мысленно добавила она.

Они выпили.

Надо бы разбить бокалы о камин, подумала Элизабет, чтобы все было хорошо. Она допила остатки шампанского.

В конце концов они в Рио, это их медовый месяц, и она хочет Риса. Но не только в данный момент, а вообще, навсегда.

Зазвонил телефон. Рис поднял трубку и что-то коротко бросил в нее; затем положил трубку на рычаг и обернулся к Элизабет.

– Уже поздно, – сказал он. – Пора в постель.

Элизабет показалось, что слово «постель» тяжело зависло в воздухе.

– Да, конечно, – едва слышно сказала она и на подгибающихся от внезапной слабости ногах пошла переодеваться.

Прямо в центре просторной спальни стояла огромная двуспальная кровать. Горничная распаковала их чемоданы и приготовила постель. С одной ее стороны была разложена шелковая ночная рубашка Элизабет, с другой – голубая мужская пижама. Немного помедлив, она стала раздеваться. Оставшись нагишом, прошла в уставленную зеркалами комнату для переодевания и сняла с лица грим. Затем, обернув голову турецким полотенцем, вошла в ванную и включила душ, чувствуя, как мыльная вода мягкими струями касается сначала ее груди, затем быстро скользит вниз к животу и бедрам.

Она пыталась гнать от себя мысли о Рисе, но ни о чем другом думать не могла. Воображение рисовало его руки, обнимавшие ее, и его тело, прижимавшееся к ее телу. Интересно, она вышла замуж за Риса, чтобы спасти концерн, или использовала концерн как средство, чтобы заполучить Риса? Она и сама уже не могла бы толком ответить на этот вопрос. Желание обладать им переросло в жгучую, всепожирающую потребность. Словно после нескончаемо долгих лет мечта пятнадцатилетней девочки начала сбываться и потребность была теперь сродни вселенскому голоду. Она вышла из ванной, вытерлась теплым мягким полотенцем, надела на себя свою шелковую ночную рубашку и юркнула в постель. Затаившись, чувствуя, как бешено колотится сердце, стала ждать, гадая, каким он предстанет перед ней и что произойдет дальше. Послышался щелчок, и она взглянула на стоявшего в дверях Риса. Он был полностью одет.