В воскресенье Энн приготовила для нас очень вкусный обед. Фаршированные свиные отбивные удались на славу, но овощи она немного перетушила. Пока мы с Энн пили чай из ее лучших фарфоровых чашек, Винсент убрал со стола. Я вспомнила о своем «Веджвуде», который пылился в Чарлстоне, и меня охватило острое чувство ностальгии по дому.

В тот вечер я слишком устала, чтобы отправлять куда-нибудь Винсента, хотя меня и мучило любопытство насчет той фотографии. Но нет дел, которые не могли бы подождать. Гораздо важнее были голоса в детской. С каждым днем они становились все отчетливее, уже почти достигнув той границы, когда можно различить слова. Накануне вечером, искупав Винсента перед тем, как лечь спать, я смогла выделить в общем шепоте голоса детей. По меньшей мере их было трое – мальчик и две девочки. Я не видела ничего удивительного в том, что в детской старинного дома звучали детские голоса.

Поздно вечером в воскресенье, уже после девяти, Энн и Винсент вернулись вместе со мной в Ропщущую Обитель. Где-то поблизости завывали сирены. Проверив запоры на дверях и окнах, я оставила Энн в гостиной, а Винсента на кухне и поднялась наверх. Было очень холодно. Забравшись под одеяла, я стала смотреть на мерцающие во тьме спирали нагревателя. Свет отражался в глазах мальчика-манекена и окрашивал в оранжевый цвет пучки его волос.

Голоса были слышны очень отчетливо.

В понедельник я отправила Винсента на поиски.

Мне не хотелось отправлять его днем – тот квартал был слишком неблагоприятным, но нужно было все-таки разузнать хоть что-то о фотографии.

Винсент взял с собой нож и револьвер, позаимствованный мною у таксиста из Атланты. Он несколько часов просидел на корточках в задней части брошенной машины, наблюдая за проходящими мимо цветными подростками. Один раз в боковое стекло сунулся заросший щетиной бездомный, но Винсент открыл рот и зашипел на него. Тот сразу же исчез.

Наконец Винсент заметил знакомое лицо. Это был тот самый третий мальчик, который сбежал субботней ночью. Он шел с коренастым подростком и еще одним парнем постарше. Винсент пропустил их вперед на один квартал и тронулся следом.

Они миновали дом Энн и двинулись дальше на юг, где линия пригородных поездов образовывала искусственный каньон. Мальчишки достигли перекрестка и вошли в заброшенный дом. Строение являло собой странную пародию на особняк довоенной постройки – четыре непропорциональные колонны поддерживали плоский навес, переплеты узких высоких окон сгнили, а остатки металлической ограды были завалены ржавыми консервными банками и тонули в зарослях замерзшей травы. Окна на первом этаже были заколочены досками, дверь заперта, но подростки подошли к подвальному окошку с погнутыми прутьями и выбитой рамой и проскользнули внутрь.