Воздух в доме был застоявшимся, и его пришлось как следует проветрить, зато в холодильнике имелся дорогой эль, а кровать с водяным матрасом была застелена свежими шелковыми простынями. Большую часть дня Хэрод проспал, вечером посмотрел старые кассеты Тары по видео и около полуночи отправился на побережье в китайский ресторан. В четверг он надел темные очки и огромную широкополую шляпу банановой республики, принадлежавшую одному из дружков Тары, и поехал в город поглядеть на свой дом. Казалось, все было в порядке, и все же вечером он снова вернулся в Лагуну.

В четверг газеты на шестой странице опубликовали небольшую заметку о внезапной смерти таинственного миллионера К. Арнольда Барента, скончавшегося от сердечного приступа в своем поместье в Палм-Спрингс. Тело было кремировано, и европейская ветвь его семейства заказала мемориальную службу. Четверо ныне здравствующих американских президентов выразили свои соболезнования по этому поводу. Далее в заметке бегло перечислялись заслуги Барента в его многолетней благотворительной деятельности и обсуждалось будущее его акционерной империи.

Хэрод покачал головой. Ни слова о яхте, об острове, о Джозефе Кеплере, о преподобном Джимми Уэйне Саттере… Он не сомневался, что их некрологи появятся в ближайшие дни. Кто-то явно пытался замести следы. Огорченные политиканы? Многолетние приспешники этого трио? Какой-нибудь европейский филиал Клуба Островитян? На самом деле Хэроду вовсе не хотелось ничего знать до тех пор, пока это не касалось лично его.

В пятницу он самым тщательным образом осмотрел собственный дом – настолько внимательно, насколько это можно было сделать, не прибегая к помощи полиции. Все вроде бы выглядело нормально, и Хэрод расслабился. Впервые за несколько лет он вдруг почувствовал, что может действовать, не опасаясь обрушить себе на голову массу проблем в случае неверного шага.

В субботу утром, в самом начале десятого, Тони подъехал к своему дому, кивнул сатиру, поцеловал испанскую горничную и сказал кухарке, что она может взять выходной сразу после того, как приготовит ему завтрак. Затем он позвонил домой директору студии и режиссеру Шу Уильямсу, выяснить, как идут дела с «Торговцем рабынями». Фильм находился на последних стадиях монтажа, из него вырезали двенадцать минут, когда публика на предварительном просмотре начала откровенно скучать. Хэрод сделал еще семь-восемь звонков, поставив своих абонентов в известность, что он вернулся и работает, а после связался со своим адвокатом Томом Макгиром. Тони подтвердил, что намерен переехать в дом Вилли Бордена, сохранив прежнюю службу безопасности. Еще он поинтересовался, не знает ли Том хороших секретарей. Макгир не мог поверить, что после стольких лет Хэрод решился уволить Марию Чен.