— Я не собираюсь тратить ваше драгоценное время, так как у меня нет ни малейшего интереса к тому, что вы мне собираетесь поведать. — Он таращился на меня снизу верх, и я видел его выпученные белки. — Я не буду заниматься заданием, связанным с Шодой, и ничего из того, что вы скажете; не заставит меня изменить свое решение. Повторяю — ничего.

Он продолжал смотреть на меня, а я — на него. Пепперидж не шевельнулся. Затем дернулся Ломан. Он испустил один из своих вздохов, изображающих его долготерпение, взял с дивана дипломат, встал и, не глядя ни на кого из нас, двинулся между столиков к дверям; глядя ему вслед, я еле сдерживал отвращение, ибо все, чем я занимался с момента моего появления в Сингапуре, ушло впустую, испарилось, включая и шесть жизней — все впустую. Миссия окончена.

Я не представляю, сколько я стоял так, молясь, чтобы Ломан, выйдя отсюда, попал под автобус, чтобы Пепперидж, человек, который в общем-то мне нравился и которого я даже начинал уважать, не загонял бы меня в эту историю, но больше всего я мечтал забраться куда-нибудь и поспать…

— Она по-прежнему не отвечает, сэр. Появился какой-то человек. Флуд.

— Ее нет в Верховном Комиссариате?

— Нет. Они ее не видели.

Что-то, наконец, начало привлекать мое внимание, что-то важное. Но я все пропустил мимо ушей.

— Поищите ее дома. — Это Пепперидж.

— Будет сделано, сэр.

— Вы говорили о Кэти? — это уже я. Он с непроницаемым лицом посмотрел на меня, а потом на Пеппериджа.

— Да.

— Что случилось?

— Она исчезла.

28. Сделка

28. Сделка

— Что она знает?

— Немного.

Ему явно не понравилось, как я осадил его.

— То есть, ее можно списать со счета? — Ломан замялся.

— Ну… во всяком случае, без нее можно обойтись.