Воспользовавшись паузой, Елена обратилась к Карлосу:

– Что произошло во время пожара? С чего он начался?

Карлос посмотрел на Штейна и сказал:

– Мы думали, что Протей станет просто высокотехнологичным инструментом для исследований рака. Методом, с помощью которого можно вызывать раковые образования в клеточных системах для последующего их изучения. А потом мы узнали, что речь идет о совершенно ином его назначении.

Штейн поднял воспаленные глаза на Елену и Айзенменгера:

– Это не моя вина. Мы были уверены, что занимаемся чем-то действительно нужным. Помогаем бороться с раком. Этому я посвятил всю свою жизнь. Потом мы узнали, что делаем нечто прямо противоположное. Мы узнали, что кто-то перехватил проект и ловко превратил его в убийцу. Протей – это биологическое оружие, какого еще не знало человечество.

Бочдалеку все это показалось весьма интересным. Он с неподдельным удивлением спросил:

– Неужели?

Проигнорировав его вопрос, Штейн повернулся к Елене:

– Вы должны мне поверить. Когда я получил финансирование от «ПЭФ», проект выглядел именно так. Все мы, и Карлос в том числе, думали, что разрабатываем новую систему лечения онкологических заболеваний. Проект был украден, но только не мной.

– Тогда кем? – спросила Елена.

Глядя на Карлоса, Штейн произнес:

– Робином Тернером.

Розенталь переходил из комнаты в комнату, осматривая содержимое стенных шкафов, заглядывая во все уголки, не забывая обследовать через окна пространство вокруг дома. Как он и ожидал, везде было пусто. Все было промерзшим, запылившимся и не несло на себе никаких следов человеческого существования, за исключением одной большой комнаты, занимавшей дальнюю часть верхнего этажа дома. Из ее окон открывался широкий вид на северную часть острова и просматривалась единственная дорога, начинавшаяся у дома и уходившая к горизонту. Уверившись, что никто им не помешает – кому придет в голову в такую погоду совершать долгий путь, чтобы навестить никчемного старика? – он вернулся в ту самую комнату, которая представляла собой наполовину кабинет, наполовину лабораторию. Розенталь не имел опыта исследовательской работы и не был знаком с научным оборудованием и инструментами, но поразился, насколько сложной и современной оказалась аппаратура Штейна. А сколько здесь разнообразных приборов и устройств! От нечего делать он пробежал взглядом по некоторым из них: его окружали центрифуги, холодильники, морозильные камеры – и это лишь те приборы, назначение которых он мог определить, прочее же оборудование лаборатории было для него совершенно незнакомо.