– Большой Джим. Так он сам себя звал. Большой Джим Холлэнд. Под этим именем он даже выдвинул себя кандидатом. Вот почему я никогда не разрешаю людям называть меня Джимом.

– Чем он зарабатывал на жизнь?

– Видите ли, его скорее всего можно было назвать продавцом по призванию, Рейчел. Он мог продать все что угодно. Арестанту – дополнительный срок за решеткой, холодильники – эскимосам, серу – осужденному гореть в аду. Единственная проблема: его никогда не интересовало, работает ли то, что он продал, или нужно ли оно кому-нибудь. Я всю свою юность провел, выслушивая, как моя мать отбивается от рассерженных покупателей или партнеров, сборщиков налогов и желающих получить по счетам. Отец все покупал в кредит – казалось, он у него бесконечен. До сих пор в Грили есть здания, носящие его имя. Потому что первым делом, купив или выстроив что-то, он лепил на это свое имя, обычно из камня или бетона. Даже после того как здание переходило в другие руки, новые хозяева не могли уничтожить надпись.

– И по контрасту вам захотелось быть незаметным, – предположила Рейчел.

Джеймс фыркнул и с отвращением покачал головой.

– Я хотел стать невидимкой!

Холлэнд поднял свою крупную правую руку ладонью вверх, подыскивая нужные слова. Его взгляд был устремлен на переднюю панель. Потом его глаза вернулись к собеседнице.

– Отец-то меня и не замечал, если только ему не требовался ненадолго маленький мальчик на роль сына Большого Джима для каких-нибудь рекламных целей. Только тогда я имел для него значение.

– Мне очень жаль, – произнесла Рейчел.

– Я не общительный человек. Я очень замкнут и понимаю, что это реакция.

– Я смотрела на вас, Джеймс, когда вы говорили с пассажирами. Вы куда более общительный человек, чем думаете.

– Это просто Джеймс Холлэнд – профессионал. – Он жестом показал на лобовое стекло, его глаза устремились за рукой. – Настоящий я привык постоянно мечтать о том, чтобы вернуться назад в далекий девятнадцатый век и быть одиноким жителем гор. Я полагаю, что это потребность убежать от постоянного людского осуждения, от того, как трудно на самом деле быть сыном Большого Джима. Я никогда не мечтал о свете юпитеров. Я даже один из тех капитанов, кто никогда не выступает по трансляции, если этого не требуется.

Они оба замолчали на несколько секунд, потом Рейчел взглянула на летчика и откашлялась.

– Ваш отец еще жив?

Холлэнд покачал головой.

– Нет. Умер пятнадцать лет назад. Я даже не ходил на похороны. – Капитан снова посмотрел на свою собеседницу. – Мне жаль, – произнес он. – Не знаю, зачем я все это рассказал. Это все давно в прошлом.