– Как ты думаешь, а вдруг она всё это просто сочинила? – спросила Биргитта, когда мы медленно приблизились к концу улицы и к стуку топора, а домов уже почти не оставалось. – Ну, про отца?..

– Бабушка есть в самом деле, – буркнул я. – Это мать Ганса-Улофа. До сих пор я знал только, что она живёт где-то в Смэланде и в умственном отношении давно идёт на убыль.

Стук топора доносился из последнего двора по правой стороне улицы. Там было темно. В свете, падающем из окна, кто-то рубил дрова, какая-то приземистая фигурка в зимней куртке и в шапке с огромным помпоном. Топор опускался размеренно, как маятник, и поленья разлетались во все стороны.

На почтовом ящике вообще не значилось фамилии.

– Эй! – крикнул я. – Добрый вечер!

Фигурка распрямилась.

– Вам кого? – спросил звонкий голос. Голос девочки.

– Кристина! – крикнула Биргитта. – Это ты?

Девочка отложила топор. Подходя к забору, она стянула с головы шапку, и по плечам рассыпались светлые волосы. Естественно, это была Кристина.

И дом мне тоже был знаком. Он был на фотографии в рамочке над её письменным столом.

– Госпожа Никвист? – удивилась она. – А вы-то как здесь очутились?..

Потом она увидела меня, и ей хватило скудного света, чтобы ни с кем меня не спутать.

– Дядя Гуннар? А ты откуда? Ты что, сбежал из тюрьмы?

Я невольно рассмеялся.

– Можно сказать, почти что, – ответил я.

Глава 51

Глава 51

– Входите же! – сказала она точно с той же интонацией, как это сказала бы Инга. Я был потрясён, как сильно она походила на мать.

Она быстро собрала разбросанные поленья в корзину и пошла впереди нас в дом. Он был хорошо натоплен и ярко освещен, там уютно пахло рождественскими пряностями. На какую-то долю секунды мне почудилось, что я попал сюда на машине времени, будто всего, что было после того лета в домике на озере Сторуттерн, как не бывало.

Кристина поставила грубую плетёную корзину с дровами и расстегнула куртку. В дверях гостиной показалась согбенная старушка с короткими седыми волосами, и при виде нас её на удивление гладкое лицо сурово сморщилось.