– Тогда позвони в мастерскую. А я тут приберу.

Кэт подошла к плащу, который висел на крючке там, где она оставила его, вернувшись из похоронного бюро, и сунула руку во внутренний карман.

Сверточек пропал.

Кожу на затылке тянуло, как гофрированную материю. В мозгу всплыло воспоминание. Голос. Спокойный, вежливый голос.

«Вы видели, что ногти были поломаны».

«Я могу принести его вам, если хотите. Где он лежит?»

Теперь она все вспомнила. Вспомнила, как он пришел к ней в палату и наложил манжету на предплечье.

Укол иглы.

Улыбка.

Кэт проверила все карманы по очереди, вывернула их наизнанку, хотя и понимала, что это пустая трата времени.

Она сжала зубы и опустила голову в горькой злобе на себя, чувствуя, что силы покидают ее.

– Что ты ищешь? – спросил Патрик.

– То, что искал человек, который приходил сюда, – ответила она. – И нашел.

– Что?

– Ноготь.

– Ноготь Салли Дональдсон? Ты что, шутишь? Какое отношение к этому имеют борцы за права животных? – Патрик замолчал, нахмурившись. – Не понимаю. Разве Салли Дональдсон была с ними как-то связана?

– Тут вообще нет никакой связи с движением за права животных. Это имеет отношение к клинике.

– К клинике?