– Или ты хочешь поесть? Уже девять, мы ничего с утра не ели.

Эмма стояла у входа: усталое лицо, уголки губ опущены, без макияжа, волосы по-прежнему убраны назад. Пьер заметил, что она переоделась в бежевые брюки и белую блузку. На этот раз она надела лифчик. Верх блузки был расстегнут сантиметров на десять-двенад-цать, – до той самой заветной ложбинки, которая сводила его с ума.

Пьер закрыл глаза, заставляя себя не думать о ней.

– Кофе? Да, спасибо, – сказал он. – Поем позже, когда закончу.

Справа от кровати открылся маленький шкафчик, и на подставке появился поднос с чашкой. Потом из маленькой машины эспрессо полилась тонкая струйка черного кофе.

Эмма направилась к кофеварке.

– Я заказала тебе кофе снизу. Видимо, сеть работает! Скажи-ка, с тобой все в порядке? Ты очень бледный.

Пьер поднялся.

– А ты как? – ответил он вопросом.

– Я только что посмотрела новости. Кажется, в Цюрихе из-за бактерий в питьевой воде сотня погибших. В Лионе вообще нет воды. Антикризисный комитет в Матиньоне попросил всех префектов Франции контролировать сети воды в своих департаментах. Ты думаешь, это действительно террористы…

Пьер перебил ее:

– Теперь у меня есть доказательства.

– Прости? Доказательства чего? – спросила Эмма рассеянно, берясь за чашку. – Ой, надо было принести тебе сахар, его нет в…

– Вот они, пределы хай-тека.

Она еле заметно улыбнулась.

– Спущусь и принесу!

– Я никогда не кладу сахар в кофе. Есть дела поважнее.

Одной рукой Пьер показал на экран компьютера, другой взял чашку, которую протягивала ему Эмма.

Он снова вернулся за компьютер, сделал глоток кофе, не отрывая глаз от экрана, затем повернулся к ней.

– Знаешь, это безумие.