— Спасибо.

Она еще раз осмотрелась — сейчас эта комната была для нее, пожалуй, единственным безопасным местом. Нижняя койка аккуратно застелена — товарищ Кадзуо, наверное, ушел на работу в ночную смену.

— Можете сказать, что случилось? — спросил он.

Похоже, ему хотелось поговорить, продлить ее пребывание здесь, не отпускать слишком быстро.

— Меня преследует один человек, и мне нужно уехать, — медленно заговорила Масако, как будто оттаивая в теплой комнате. — Я не могу сказать, почему он преследует меня, но деньги мне нужны, чтобы скрыться, уехать из страны.

Секунду или две Кадзуо задумчиво смотрел в пол, потом выпустил облако дыма и посмотрел на нее.

— Куда вы собираетесь уехать? Сейчас везде нелегко.

— Может быть, но мне, в общем-то, все равно — лишь бы подальше отсюда.

Он потер лоб, и ей показалось, что ему и без объяснений ясно: речь идет о жизни и смерти.

— А ваша семья?

— Мой муж предпочитает быть сам по себе, он просто замкнулся, отвернулся от всего. А сын уже вырос.

Зачем она рассказывает ему то, о чем никогда никому не говорила? Может быть, все дело в том, что Кадзуо здесь чужой. Может быть, это позволило ей расслабиться и разоткровенничаться. Но едва то, что держалось под замком, вышло и обрело форму слов, как из глаз потекли слезы. Она смахнула их тыльной стороной ладони.

— Вы одиноки, — сказал Кадзуо.

— Да, — призналась она. — Когда-то мы были счастливы, а потом все развалилось. Возможно, в этом виновата я сама.

— Почему?

— Потому что я хочу быть одна. Потому что я хочу быть свободной.

Теперь у него на глазах появились слезы. Они стекали по щекам и падали на татами.

— И вы станете свободны, когда будете одни? — спросил он.

— Так мне кажется, по крайней мере сейчас.

Бегство. Бегство от чего? К чему? Она не знала ответа.