– Это просто алчность, Бобби, – пояснила Лайэн. – Что тут еще можно сказать?

– Я имею в виду... к чему все это? Если я не найду эту дрянь, она все равно останется там лежать! Как будто гребаные итальянцы выкапывают из земли все это дерьмо!

Здесь он ошибался – там было все перекопано, причем половина раскопов казалась заброшенной, возможно, как раз потому, что не хватало рабочих рук. Но лучше было с ним согласиться.

– Им это не нужно, Бобби. У них уже и так больше, чем они в состоянии переварить. Все эти находки скоро полезут у них из ушей.

Это была правда. У нее голова кружилась от всех этих музеев, которые они посетили за последние два дня. Там столько всего было! В отличие от Бобби она читала путеводители и поэтому знала, что пока они только прошлись по поверхности. Даже проведя в Риме целую неделю, они не осмотрят здесь все. Просто ужас! Плюс плохое планирование. Безвкусица. Бобби прав – воспитанные люди наверняка поделились бы своими сокровищами.

Машина подпрыгнула на ухабе и с грохотом ударилась о землю. Судя по звуку, снизу от нее что-то отвалилось. Лайэн окинула взглядом лежавшую впереди местность. За странной, похожей на болотную, травой виднелась серая, грязная полоса воды. У низкого берега дорога закончилась. Теперь надо было выбираться отсюда, позволить Бобби немного расслабиться, а затем отогнать машину обратно в "Эйвис"[3] и побыстрее смотаться в город, пока кто-нибудь не заметил на ней вмятины или еще что-нибудь похуже.

– Не беспокойся, – сказала она. – Ты обязательно что-нибудь найдешь там, Бобби, – я в этом уверена. Обязательно найдешь, и этот м... Том Йоргенсен будет страшно завидовать. Ты...

Не доезжая двадцати метров до конца дороги он ударил по тормозам, и машина резко остановилась. Муж смотрел в лицо Лайэн с тем жестким, холодным выражением, которое появлялось у него пару раз в году, и тогда она горько сожалела, что когда-то вышла замуж за Бобби Декстера – толстого Бобби, над которым потешались все ее подруги.

– Я – что? – спросил Бобби тусклым, безжизненным голосом – очевидно, с его точки зрения, весьма многозначительным.

– Я только, только... – Она запнулась и замолчала.

Он ткнул себя в грудь толстым пальцем. От него разило перегаром.

– Ты что, и вправду думаешь, будто все это из-за Тома Йоргенсена?

– Нет, нет!

– Ты что, и вправду думаешь, будто я спланировал и оплатил весь этот гребаный отпуск, привез тебя в эти красивейшие места, к этому вонючему болоту... только из-за гребаного Тома Йоргенсена и его дерьмового куска мрамора?

Лайэн ответила не сразу. За три года супружеской жизни Бобби довел ее до слез лишь однажды – это было в Канкуне[4], когда он сделал ей сексуальное предложение, которое она посчитала глупым, ненужным и совершенно негигиеничным. Воспоминания об этом все еще разрывали ей сердце, хотя она и сама не понимала, почему они никак не испарятся.