Он застыл и бросил взгляд на настенные часы с эмблемой виски «Джонни Уокер», висевшие за его спиной. Было ровно восемь часов. Накануне какой-то человек назвался Натаном Лавом и выдал ему пачку банкнот в обмен на маленькую услугу. Достаточно всего лишь указать отель «Хайатт» тем, кто назовет его имя, при условии, что они явятся в бар семнадцатого января между восемью ноль-ноль и пятью минутами девятого.

– Отель «Хайатт», – ответил Рафаэль согласно договоренности.

– Спасибо, – сказала незнакомка и ушла, ничего не заказав.

У Рафаэля была слабость к женщинам. Недели не проходило, чтобы он не влюбился – из-за улыбки, взгляда, оголенного плеча. Но на этот раз его сразил голос. Чуть хрипловатый, со странным выговором, завораживающий своим тембром и некоторой властностью. И окутанный ароматом диких фиалок.

Его сладостные мечтания прервал какой-то подошедший к бару гигант, благоухающий лосьоном после бритья. У дюжего детины были рыжие, остриженные короче, чем бобрик на полу, волосы, костюм от Армани, измявшийся в долгой дороге, квадратный лоб и такие же челюсти. Несколько капель пота выдавали недавнее физическое усилие.

– Хелло, я ищу Натана Лава.

Опять американский акцент. Рафаэль посмотрел на часы. Четыре минуты девятого.

– Без одной!

– Что?

– Отель «Хайатт».

106

106

Карла отодвинулась от Ника, спустила перепачканное грязью платье к своим ободранным ногам, сняла трусики и переступила через край ванны. Ник сперва отвел глаза, но не смог долго противиться искушению. Вода брызнула из головки душа и растеклась по телу итальянки. Она не придумала ничего лучше, кроме как перетянуть слугу Владимира на свою сторону. И в качестве задатка дала ему поглазеть на свое тело. Особо хитрить было некогда. Она еще никогда не прибегала к этому средству. Наоборот, внешность порой даже мешала ей, привлекая толпу домогавшихся ее мачо, которые наверняка затоптали бы идеального, но менее предприимчивого претендента. Был среди этих фаллократов Модестино, неаполитанец с горячей кровью, который обрюхатил ее как-то вечером после танцев и испарился, не дожидаясь рождения Леа. Был еще Этьен, вспыльчивый француз, женившийся на ней и сгинувший где-то в Арктике в рождественский вечер. Потом был Владимир, раздражительный русский, давший ей все, включая венерическую болезнь и страх. Но этот-то никуда не исчез, напротив. Модестино, Этьен, Владимир – сильные личности, помешавшие ей заинтересоваться более сдержанными мужчинами, такими как Натан Лав. Да, раньше она была безрассудна. Но теперь возьмет дело в собственные руки.