Это кафе принадлежало им двадцать пять лет. Родители арендовали его, когда она еще не родилась. Все свое детство она играла там, потом работала. На месте родового дома Оливера. Там, где второй маркиз убивал маленьких мальчиков. Там, где убили его самого раскаленной докрасна кочергой.

К чему, черт побери, они прикоснулись там, в подвале? Они унесли это в себе. Что было там все время? Все время, пока она, как маленькая, боялась спускаться вниз. Призрак? Тень, шорох, похожий на шарканье ног, – он ли это был?

На экране появился не тот файл. Она читала слова, но была слишком взволнована, чтобы раздражаться из-за ошибки. «Homohabilis. Поздний палеолит. Человек яванский. Человек пекинский». Кости. Мертвые, давно уже мертвые, для которых уже ничто не имеет значения, если только они не продолжали существовать в параллельном мире, или как там недавно говорил Деклан О'Хейр.

Привидений не бывает.

На нее смотрел Пенроуз Споуд.

– С тобой все в порядке, Фрэнни?

– Да.

– Ты плачешь.

Фрэнни с удивлением прижала ладони к щекам и почувствовала, что они мокрые. Она шмыгнула носом, достала платок и вытерла слезы.

– Извини, – сказала она, еще раз всхлипнула и выдавила жалкую улыбку.

Он на мгновение прикрыл глаза, молча извиняясь за вторжение, но продолжал смотреть на нее. Фрэнни думала, что он никогда не вернется к своим делам. Потом он положил локти на стол, сложил вместе кончики пальцев обеих рук и наклонил голову. Его лицо выражало смущение.

– Я не знаю… если у тебя другие планы… но, э-э… если ты не… э-э… может быть, ты поужинаешь со мной?

– Ты приглашаешь меня на свой день рождения?

– Не будет никакого дня рождения, – произнес он тихо. – Я вообще не собирался ничего сегодня устраивать.

Фрэнни с удивлением посмотрела на Споуда и внезапно пожалела его. Она подумала о том, как придет в пустую квартиру и будет сидеть в ожидании звонка Оливера, наедине со своими мыслями. Она не могла оставаться одна.

– Конечно, – ответила она. – С удовольствием.

Пенроуз Споуд начинал пьянеть. Фрэнни видела это по нарушенной координации движений, активному жестикулированию, по тому, что выражение его лица стало сентиментальным, а язык заплетался. Она тоже опьянела; алкоголь поднял ей настроение, придал ощущение безопасности, ей казалось, что все в порядке, а пережитые ужасы – всего лишь дурной сон.

Споуд пытался палочками достать из густого темного соуса кусочек арахиса. Палочки сомкнулись в добром дюйме от ореха. Он весь собрался, с трудом сфокусировал глаза на орехе, наконец торжественно извлек его. Но когда он поднес его ко рту, арахис выскользнул и шлепнулся прямо ему на грудь, оставив на его желтой футболке, уже посыпанной зернышками риса, жирный коричневый след.