— Пойдем, — коротко повторила она и вернулась в гостиную.

— ...и у нас, конечно, есть целый ряд зацепок в этом деле, — говорила на экране начальник полиции. — Или лучше, наверное, сказать, в этих делах. Но они не однозначны. Обработка материалов займет какое-то время. Это очень большая работа.

— Зацепки, — зло пробормотал Ингвар, который вошел в гостиную и плюхнулся на диван. — Ну, покажи мне их тогда. Дай мне посмотреть на эти зацепки!

Он протер лицо уголком рубашки и схватил банку пива с журнального столика.

— А вы понимаете, — спросил ведущий, наклонившись вперед и разочарованно разводя руками, — что люди боятся? Очень боятся? После четырех ужасающих убийств? Когда похоже на то, что расследование не сдвигается с мертвой точки?

— Позволю себе вас поправить, — сказала начальник полиции и откашлялась в кулак. — Мы говорим о трех делах. Трех. Убийство Фионы Хелле, по мнению полиции и прокуратуры, раскрыто. Какая-то работа остается, конечно, и в этом деле, но вопрос о предъявлении обвинения будет решен в течение...

— Хорошо, три дела, — перебил ведущий. — И что у вас есть по этим делам?

— Я прошу понять, что не имею права раскрывать секреты следствия, которое до сих пор не закончилось. Единственное, что я могу сказать сегодня, — мы используем все ресурсы...

— Вы просите понять, — вновь, уже со злостью, перебил ведущий, — что оказались беспомощны? Люди вынуждены баррикадироваться в своих собственных домах и...

— Он боится, — сказал Ингвар, допивая выдохшееся пиво. — Обычно он не злится. Его стиль — хитростью и улыбкой понуждать людей к откровенности перед камерой, как ты думаешь?

Вместо ответа Ингер Йоханне сделала погромче.

— Он ужасно боится, — подтвердил Ингвар. — Он и еще несколько тысяч норвежцев, вся жизнь которых — в этом ящике. — Он указал на телевизор пустой пивной банкой.

— Ш-ш-ш.

— Иди сюда, — предложил он.

— Что?

— Посиди со мной.

— Я...

— Ну пожалуйста.

Начальнику полиции разрешили наконец уйти. Пока в студии сменялись жертвы интервью, операторы попробовали запустить репортаж из того дома, в котором два дня назад был найден оскверненный труп Ховарда Стефансена. Пленка заедала. Камера поднялась от двери подъезда к окну на пятом этаже, остановилась, и на экране застыл нерезкий стоп-кадр: женщина, с изумлением выглядывающая из-за шторы окна на третьем этаже. Что-то заскрипело, засвистело, и в кадре вновь появился ведущий.

— Приносим извинения за технические неполадки, — сказал он и откашлялся. — А сейчас мы перейдем к...