— А почему он называет себя Милошем?

— Понятия не имею. Может, звучит более по-славянски. Грубее. По-своему он соблюдает правила. У него строго ограниченная территория. Вечеринки. БДСМ. Он причиняет людям боль, а они ему за это платят. Вот и все.

— И ничего более жесткого? Садомазо?

— Наверное, бывают специальные вечеринки. Не знаю.

— Следовало бы прикрыть все заведения для извращенцев.

— Чтобы завели дело, нужна жалоба. Мы сейчас говорим о совершеннолетних взрослых людях, со всеми прививками, которых никто не принуждает.

Показалось надземное метро на бульваре Рошешуар. Касдан свернул направо и поехал вдоль гигантского мостового пролета, похожего на фундамент, поддерживающий ночное небо. Армянину пришел в голову титан Атлас, обреченный держать на плечах небесный свод. В три часа ночи на бульваре не было ни души.

На станции метро «Бланш» Воло велел:

— Сворачивайте налево.

Улица Бланш. Улица Кале.

— О'кей. Приехали. Давайте припаркуемся, чтобы нас не приняли за легавых.

Касдан сделал, как он говорил. Мальчишка начал его раздражать своими приказами и пояснениями. Они одновременно вышли из машины. В воздухе висели мелкие ледяные капли. Разноцветный ореол окружал натриевые лампы. Рождественскую ночь размывал кислотный ливень.

У «Кошки-девятихвостки» не было ни вывески, ни даже таблички на стене. Только черная дверь с медной ручкой и глазком.

— Позвольте мне, — шепнул Волокин.

Он взялся за ручку и постучался на старинный манер, как в ворота замка Дракулы. Тут же открылось окошко. Крошечная частая решетка.

Голос спросил:

— У вас есть клубная карта?

— А то.

Волокин прижал к глазку свое удостоверение. Дверь открылась. На пороге высился амбал. Он был выше Касдана, что удивило армянина: он не привык смотреть на людей снизу вверх.

— Вы не можете войти, — странным пронзительным голосом сказал цербер. — Вы не имеете права входить посреди ночи. Я закон знаю.