— Необычной, мой мальчик. Очень необычной. Прежде всего, время там остановилось на тридцатых годах. Я говорю о тех, из кого состояло ядро Колонии, а не о чужаках вроде нас. Женщины носили косы и традиционные платья. Мужчины — кожаные штаны. Словно мы жили в одной из германских земель.

— На каком языке они говорили?

— С нами по-испански. Между собой — по-немецки. Wie Sie befehlen, mein Herr![23] Только не подумайте, будто Колония была нацистской сектой. Вовсе нет. Скажем так, существовало некое сходство. Я помню, что повсюду веяли знамена и стяги. Со странным гербом: косой вытянутый силуэт, напоминавший нацистского орла. Над нами словно нависла тень идеала. В нем было что-то от Христа и от дьявола.

— Полагаю, там существовали жесткие правила.

— Веселого там было мало, это точно. Мы жили на полном самообеспечении. Производили все, кроме соли и кофе. Мужчинам и женщинам не разрешалось общаться между собой. Хартманн один принимал решение о браках. Кроме того, супружеские пары не имели права видеться днем. А иногда и ночью. Рождаемость строго контролировалась. На полях и в рудниках запрещалось разговаривать, свистеть и смеяться. Нас окружали охранники и собаки. Всех ограничений я вам и до завтра не перечислю…

— Все-таки назови нам и другие правила, хотя бы некоторые.

— Современную цивилизацию Хартманн считал источником заразы. Мы не имели права притрагиваться к некоторым материалам, например к пластмассе, нержавеющей стали, нейлону. А также употреблять некоторые продукты и напитки, например кока-колу. Еще нам запрещались определенные жесты, такие, как рукопожатие. Эти соприкосновения считались нечистыми. А Хартманн стремился к абсолютной чистоте.

— Современные механизмы тоже оказались под запретом?

— Нет. Хартманн был не дурак. Мы пользовались электричеством, тракторами. Немец управлял поместьем, и у него это прекрасно получалось. На самом деле там было две зоны. «Чистая», без электричества и малейших источников загрязнения, где растили детей. И электрифицированная, куда входили госпиталь, столовая и все сельскохозяйственные угодья.

— Похоже на образ жизни амишей.[24]

— В середине восьмидесятых журналист газеты «Ла Насьон» рискнул написать статью о Колонии. Он назвал ее «Амиши Зла». Название потом подхватил немецкий журнал «Штерн». Довольно верно подмечено. Хотя Хартманн не следовал какому-то определенному вероучению. Он практиковал нечто вроде синкретизма с очень жесткой христианской основой и заимствованиями из анабаптизма, методизма и даже буддизма. Кажется, он побывал в Тибете…