Милош комично сложил руки, словно для молитвы:

— Господи, прости им, ибо не ведают, что творят!

— Как ты оттуда выбрался?

— Я сбежал. Меня не преследовали. Им было чем заняться. Колония превратилась в настоящую фабрику пыток. К тому же они не сомневались, что я сдохну в пути. Или что меня арестуют военные.

— Как же ты спасся?

— Я спустился прямо на юг, к острову Чилоэ. Там меня взяли на борт рыбаки, плававшие под австралийским флагом. Высадили на Земле Аделаиды, а уж оттуда я добрался до Европы.

— Чем ты занимался?

— Торговал собой. Оказалось, что из боли можно сделать бизнес. Сначала в Лондоне. Потом в Париже. Мое маленькое предприятие процветало.

Воло вернулся к интересующей их теме:

— Мы предполагаем, что детские голоса — один из ключей к убийству Гетца. Возможно, основной мотив. Что скажешь?

— Хартманн исследовал человеческий голос. Но его тайна умерла вместе с ним.

Касдан вдруг вышел из себя:

— Господи, да чего же он добивался?

— Никто так и не узнал. Когда я жил в Колонии, ходили слухи… Поговаривали, что Хартманн сделал открытие еще во времена концлагерей. Насчет голоса. Не знаю, в чем там дело. У него были записи той эпохи. Еще он записывал на пленку наши сеансы пыток. И дни напролет сидел взаперти и слушал эти вопли.

Милош помолчал, потом заговорил тише:

— О вашем расследовании я ничего не знаю. Не знаю, чего вы добиваетесь. Но если дело связано с Колонией, значит, это и ее секрет. Это открытие существовало. И оно заразило всех, кто с ним соприкоснулся. Эта тайна способна убивать и вызывать цепную реакцию. Даже сейчас.

— Ты говоришь о секте в настоящем времени?

Толстые губы лысого скривились в улыбке.

— По-моему, вы топчетесь на месте, ребятки.

— Если тебе что-то известно, самое время рассказать нам об этом.