Воло добрался до следующего вестибюля. Он выглядел отражением первого. Единственная разница заключалась в том, что он не был освещен ничем, кроме лунного света. Волокин пересек его и без малейших затруднений вышел за дверь.

«Зона чистоты», а точнее, «атриум». Теперь он припоминал названия. Все здания и оранжереи расположены широкой дугой на дне неглубокой долины с пологими склонами.

В центре высилась гигантская деревянная рука, обращенная к небу. Когда-то она наводила на него ужас. Замысел был христианским, но в скульптуре чувствовалась таинственная связь с тотемами тихоокеанских племен. Тех окраинных земель, где верят в безличную силу — ману, присущую душам умерших вождей и всяческим духам. Да, в этой деревянной ладони, открытой небесному своду, было что-то языческое, первобытное, что-то дохристианское.

Волокин обошел скульптуру и через атриум направился к теплицам, по-прежнему избегая тропинок. Теперь его поразила мягкость лужайки. Не жесткая степная трава, скрипящая под подошвами, а нечто вроде бархата. Его удивило отсутствие охраны и собак. Значит, вся система безопасности была электронной. Не слишком приятное открытие. Так или иначе, незаметно для него самого его уже засекли.

Волокин вошел в первую оранжерею. Запах влажной земли вызвал воспоминание. Его детские руки собирают эти цветы, потому что в оранжерее полно цветов. Он отбросил непонятное воспоминание и дождался, пока глаза привыкнут к темноте. Теперь он различил две клумбы, разделенные центральным проходом.

Похоже на тюльпаны.

Но тут же он понял, что ошибся.

Не тюльпаны, а маки.

Он невольно улыбнулся. На своей автономной территории колонисты возделывали опиумные поля. Защищенные от холода и посторонних взглядов. Нетрудно представить, что происходило дальше. Наркотик вывозили в Европу, пользуясь дипломатической неприкосновенностью. Опыт Южной Америки в выращивании наркоты. Фантастическое богатство «Асунсьона».

Круг замкнулся.

Для Волокина все началось с наркотиков.

Сегодня ночью все завершалось ими же.

Он шел, вдыхая влажные испарения мака. Он был уверен, что в оранжереях установлены камеры и с минуты на минуту его схватят. Но ему плевать. Пока он шел между клумбами, отрава растекалась в его сердце. Голод. Ломка. Призыв… Он приблизил руку к незрелой коробочке. Она дрожала… Она…

Вдруг оранжерею залили струи воды. Брызги образовали дымку, похожую на белый порошок. Он едва успел отступить к двери, но все равно промок.

Смеясь, он вышел из оранжереи.

Это был победный смех.

У цветов зла был особый запах.

Чудесный запах судебной процедуры…