– Назови! – повторила Дина и я назвал ногу.

– Правую или левую?

Я не знаю. Мне надоело. Мне страшно.

– Ну, правую.

Дина наклоняется над кафедрой и говорит «правая нога». И на мониторе Маша бросает книгу и неуклюже хватается за ногу.

Дина быстро чертит джойстиком вокруг ноги квадрат. Крупный план камеры: из ноги, чуть ниже колена прямо из под руки Маши течет кровь.

– Ты видишь, что ваши хваленые спецслужбы ничего могут?

Она легко бьет по клавише esc безымянным пальцем, будто сгоняя с клавиатуры таракана. Снова средний план камеры. К Маше подбегает человек, наклоняется, смотрит на ее ногу, потом берет на руки и несет куда-то.

– Ты понимаешь, что это не видеомонтаж? Понимаешь? А может, ты хочешь поговорить с Машей? Я могу соединить тебя с ней? Спросишь у нее – не больно ли ей! Не случился ли выкидыш?

Дина не дожидается моего ответа. Она опять щелкает клавишами у кафедры и на весь зал раздаются гудки. Сначала долго никто не берет трубку, а потом мужской голос что-то говорит. Гортанные отрывистые слова. Иврит.

Я поднимаю голову и прошу Антона, чтоб он спросил, что с Машей и понимаю, что не узнаю собственный голос. Антон подходит ко мне и о чем-то спрашивает его. Голос отвечает. Я чувствую, что тот человек в отчаянии.

– Она ранена, – говорит Антон.

– Пусть передаст, что я люблю ее. Скажи ей, пусть ждет. Только очень ждет!!

Антон переводит.

– Она не дождется, – говорит Дина и связь обрывается.

Антон уходит к Матвею и садится рядом с ним. Я остаюсь на кафедре и начинаю сходить с ума.

– А знаешь, где Аня? Хочешь взглянуть на Аню? Если еще не поздно… Смотри!

Дина еще раз наклоняется над кафедрой и что-то говорит. И я вижу кладбище. Кажется военное. Перспектива ряда одинаковых могильных камней уходит в бесконечность. Справа стоит взвод солдат с М-16 в руках. Слева – открытая могила. В цетре экрана на лафете лежит тело в саване.

– Что ты хочешь? – спрашиваю ее я и хрипа в моем голосе больше чем слов.

– Тебя. Я хочу тебя.