Мы вместе уселись на заднее сиденье «даймлера», и мой спутник кивнул водителю. Машина плавно тронулась, и я почувствовал, как у меня засосало под ложечкой. Но я постарался не обращать на это внимания.
– Гарри, – представился он, беря меня за руку.
– Терри, – ответил я.
– Рад познакомиться с тобой, Терри.
Я помню, мы приехали в фешенебельный район неподалеку от Слоун-сквер. У Гарри была роскошная квартира в Челси. Когда мы вошли, он сразу налил нам по большому бокалу бренди и стал показывать свою коллекцию фотографий. Гарри с Джонни Реем, Гарри с Руби Райдер, Гарри с членом парламента Томом Драйбергом, Гарри с Сонни Листоном… Снимков было много, и на всех Гарри был снят со знаменитыми и не очень киноактерами, певцами, боксерами.
После мы занялись сексом. Гарри трахнул меня перед высоким, в рост человека, зеркалом. Мое дыхание туманило поверхность стекла, но я все же видел, как от острого желания перекосилось его лицо, когда он вошел в меня сзади. Потом мы курили и разговаривали, причем я заметил, что голос Гарри утратил свою грубоватую хрипотцу и сделался более высоким и чистым – почти как у ребенка.
– Ты очень симпатичный мальчик, – прошептал он.
– Спасибо.
– А я не очень-то красив, правда? – И он грустно коснулся своего лица.
– Нет, почему же… – протянул я, не зная толком, что сказать.
Гарри провел пальцем по лбу.
– С этими моими бровями я похож на оборотня. Знаешь, что говорила по этому поводу моя тетя Мэй? Ну, что означает, когда у человека сросшиеся брови?..
Я пожал плечами.
– Это означает, что человеку суждено быть повешенным.
На следующее утро Гарри выпроводил меня, небрежно сунув мне в карман пятифунтовую банкноту. Еще он сказал, что хотел бы встретиться со мной еще раз. Гарри, по его собственным словам, занимался бизнесом и был владельцем ночного клуба. Он даже пригласил меня туда на вечеринку. Его клуб находился в Сохо и назывался «Звездная пыль».
– Как ты думаешь, что я собираюсь сделать с этой штукой? – спрашивает Гарри, размахивая раскаленной кочергой перед самым моим носом. – Ну-ка?..
Я пытаюсь отстраниться, несмотря на впившиеся в тело веревки. Позади меня стоит Тони Ставрокакис. Это он привязывал меня к стулу. Здоровенный грек кладет руку мне на плечо, чтобы я не дергался, а смотрел перед собой. Гарри снова опускает кочергу на решетку. Мне не хочется думать, что будет дальше. Мне вообще не хочется думать. Больше всего на свете мне хочется поддаться страху и зарыдать. Сдаться. Выложить всю правду, которой добивается от меня Гарри. И я готов сломаться. Сейчас я не желал бы ничего другого, но… Гарри прав. Имитировать