Может, он опоздал? Может, настолько запятнал себя этими смертями, что пути назад нет? Он не знал, как закон отнесется к его положению. Это можно называть как угодно, но ему следовало думать о своем достоинстве, чести и даже самооценке. Викрам до сей поры изо всех сил пытался забыть о своих индийских корнях, но его отец был выходцем из высшей касты воинов и Викрам гордился фамильным именем Рана. Он гордился тем, что его предки много столетий сражались и умирали за свою страну. Как бы ни пытался он это отрицать, фамильная гордость пустила глубокие корни в сердце Викрама-калифорнийца. Он знал, что, если хочет покинуть Джексон-Холл, сохранив веру в себя, надо что-то делать. Причем немедленно.

Викрам ушел с работы в два часа дня. По пятницам это никогда не было проблемой, но в предпоследний рабочий день именно этого месяца ранний уход мог породить вопросы. Будет скверно, если Мартель станет его искать, чтобы в очередной раз произвести анализ возможных последствий ревальвации облигаций «ДЖАСТИС». Впрочем, он сможет поработать и в воскресение. А может, и не станет.

Едва отъехав от автомобильной стоянки, Викрам потянулся за мобильным телефоном.

– Алло?

Услышав знакомый голос, он улыбнулся и сказал:

– Привет. Это я.

– Ты где?

– Я ушел пораньше и еду домой. Ты сможешь со мной встретиться?

– Мне надо в музей.

– Ну пожалуйста…

Она весело фыркнула и после короткой паузы бросила:

– О'кей. Скоро увидимся.

Проехав через расположенный неподалеку от Джексона городок Вильсон, Викрам стал подниматься в гору по довольно крутому серпантину. Его дом находился в самом конце дороги, вдали от людей. Он стоял в окружении широкохвойных сосен, и от него открывался величественный вид. Оставив машину перед домом, Викрам зажег камин и открыл бутылку калифорнийского вина с логотипом виноградников Джозефа Фелпса. Черил говорила, что это ее любимый напиток. Мартель же всегда настаивал на французских винах. Вскоре он услышал звук мотора ее «мерседеса» и с бьющимся сердцем пошел открывать дверь. Переступив через порог, она обвила руками его шею и поцеловала – долго и страстно.

– Пока не надо, дорогая, – сказал он, отводя ее руки.

– Это почему же? – сдвинув брови, поинтересовалась она.

– Меня кое-что сильно тревожит.

– Надеюсь, не этот треклятый фонд? – сердито спросила Черил.

– Да, частично.

– Викрам! Я слышала это много раз. Или ты немедленно раздеваешься, или я удаляюсь, – с издевкой, но в то же время достаточно серьезно произнесла она.

Бутылка была открыта. В камине пылал огонь. Перед ним стояла Черил. Немыслимый груз дневных забот каким-то непостижимым образом вдруг свалился с его плеч. Викрам улыбнулся, притянул ее к себе, запустил руку под топик и погладил шелковую кожу спины.