– Мне известно о вашем разговоре с Сидни Шталом, – сказал Кальдер.

– Беседа носила конфиденциальный характер. Я умею хранить секреты, так же как, вне сомнения, и мистер Штал.

– Мы нашли Перумаля, – продолжил Кальдер, – и он рассказал, как вы убедили его сфальсифицировать революцию ИГЛОО и «ДЖАСТИС», и об электронном письме с напоминанием о судьбе Дженнифер Тан, которое вы ему направили.

– Я отправил ему е-мейл?! Да я видел вашего Перумаля всего лишь раз, да и то мельком, на той неделе, когда он погиб. Им занимался Викрам. Вам следует спросить у него. Ах да! Сделать это, увы, невозможно.

– Тебе известно, что мы с Викрамом были любовниками? – вмешалась Черил.

– Я полагал, что он тебе нравится, – с каменным выражением лица произнес Мартель.

– Но мы не только занимались любовью. Мы говорили – о тебе, фонде «Тетон», Перумале, Дженнифер Тан и Михайле Бодинчуке. Мы обсуждали махинации с ценными бумагами, убийство и сговор с целью убийства. Теперь он мертв, а в его доме случился пожар, который полиция находит подозрительным.

– Черил, мне плевать на то, какие страшные истории сочинял Викрам, чтобы тебя развлечь. Но фонд «Тетон» переживет и этот день. Затем я найму лучших адвокатов, и они будут меня защищать. У меня куча денег, и я полагаю, что могу, ничем не рискуя, довериться судебной системе столь горячо любимых тобой Соединенных Штатов Америки – системе, созданной специально для того, чтобы охранять людей с кучей денег.

– Никакие адвокаты не защитят тебя от меня, Жан-Люк, – сказала, повысив голос, Черил. – Ты убил человека, которого я любила. Ты убил не только его. Ты даже угрожал убить маленьких детей. Я этого не забуду. Никогда не забуду. До своих последних дней я буду тебя преследовать. У меня тоже будут адвокаты. На моей стороне будет полиция. И я, поверь, в этой борьбе буду использовать все приемы – даже самые грязные.

– Через несколько месяцев тебе это надоест, – спокойно сказал Мартель.

– Нет! – взвизгнула Черил, и ее милое и невинное личико налилось кровью, его исказила гримаса ярости. – Ты, кажется, ничего не понял! Ты по-прежнему считаешь, что совершил лишь сложную сделку, которая в конечном счете завершится так, как и все остальные. Но ты преступил черту. Ты не просто преступник. Ты убийца! Тебя посадят на электрический стул, или ты закончишь свои дни за решеткой. А что потом? Ты же считаешь себя католиком, Жан-Люк. Следовательно, тебе известно, что такое ад.

Мартель взглянул на жену, и на его лице отразились первые признаки сомнения.

– Все кончено, – сказал Кальдер. – Звоните Шталу. Звоните Бодинчуку. Сдайтесь, пока не убили еще кого-нибудь.