– Нет, не проводилось.
– И тем не менее вам известна точная дата. Как такое возможно, миссис Виндзор? Вам сообщили дату непосредственно перед вашим свидетельским выступлением?
– Нет. Мне никогда не забыть тот день, когда я подверглась нападению.
Она выдержала паузу. Я увидел, как по меньшей мере трое присяжных застыли с открытыми ртами. Минтон сделал то же самое. Я почти физически ощутил, как капкан захлопнулся. Я буквально услышал это самое «щелк!».
– Мой сын тоже никогда не забудет его, – продолжила Виндзор. – Когда он пошел меня искать и обнаружил в том доме, я была связана. Голая, в крови. Для него было страшной травмой увидеть меня в подобном состоянии. Полагаю, именно это явилось одной из причин, почему он пристрастился носить с собой нож. В каком-то смысле он корил себя, что не приехал туда раньше и не смог воспрепятствовать насилию.
– Понимаю, – проговорил Минтон, уткнувшись в свои записи.
Он оцепенел, не зная, что сказать или сделать дальше. Боялся оторвать ногу от земли, опасаясь, что мина сдетонирует и грохнет.
– Мистер Минтон, у вас есть еще вопросы? – поинтересовалась судья с плохо скрытой нотой сарказма в голосе.
– Еще один момент, ваша честь, – отозвался прокурор.
Он заново пробежался по своим записям и попытался хоть как-то спасти положение.
– Миссис Виндзор, вы или ваш сын обращались в полицию после того, как это случилось?
– Нет. Льюис хотел, а я – нет. Я считала, что это лишь усугубит травму.
– Значит, в полицейских сводках это преступление не зафиксировано, правильно?
– Да.
Я чувствовал, что Минтон хочет довести дело до логической концовки и спросить, обращалась ли она к врачу после нападения. Однако, опасаясь очередной ловушки, отказался от вопроса.
– Таким образом, получается, что в подтверждение того, что нападение действительно имело место, мы имеем только ваше слово? Ваше и вашего сына, если он решит давать показания.
– Оно имело место. Я живу с этим каждый день.
– Но мы вынуждены полагаться лишь на ваше свидетельство.
Она бесстрастно посмотрела на обвинителя.
– Это вопрос?