– Что вы помните после того, как пришли в сознание?

– Я помню, мне было трудно дышать, и когда я открыл глаза, на мне кто-то сидел. Я лежал на спине, а какой-то человек сидел на мне. Я попытался шевельнуться и понял, что у меня на ногах тоже кто-то сидит.

– Что случилось дальше?

– Они по очереди твердили мне, чтобы я не двигался, и один из них сказал, что у них мой нож и, если я попытаюсь шевельнуться или бежать, они пустят его в ход.

– Правда ли, что вскоре явилась полиция и арестовала вас?

– Да, через несколько минут прибыли полицейские. Они надели на меня наручники и подняли на ноги. И вот тогда я и заметил, что у меня кровь на пиджаке.

– А как обстояло дело с вашей рукой?

– Я не видел, потому что руки были скованы наручниками за спиной. Но я услышал, как один из мужчин, из тех, что сидели на мне, сказал полицейскому, что у меня на руке кровь, после чего полицейский обернул мне руку пластиковым пакетом. Я это почувствовал.

– Как попала кровь на вашу руку и пиджак?

– Кто-то нанес ее туда, потому что я этого не делал.

– А вы левша?

– Нет.

– Вы не ударяли мисс Кампо кулаком левой руки?

– Нет.

– Угрожали ей изнасилованием?

– Нет, не угрожал.

– Вы говорили, что намерены ее убить, если она станет сопротивляться?

– Нет, не говорил.

Я надеялся почувствовать с его стороны хотя бы часть того жаркого и яростного возмущения, что увидел в нем в первый день, в офисе Си-Си Доббса, но Руле был холоден и уравновешен. Я решил, что, прежде чем закончить прямой допрос, мне придется действовать с напором, чтобы разжечь в нем хоть толику былого гнева. Ранее, за ленчем, я говорил ему, что хочу это видеть, и сейчас не вполне понимал, в чем дело и куда этот пыл подевался.

– Вы разозлены тем, что вам предъявили обвинение в нападении на мисс Кампо?