Обернувшись, он увидел еще одного молокососа, по имени Ронни Нил, – у того на лице тоже сияла широкая улыбка; в руках он сжимал деревянную бейсбольную биту, покрытую изрядным количеством выбоин, которые явно говорили о том, что инструмент этот использовался не по назначению.
– Ах ты, трахнутый извращенец! – изрек Ронни Нил.
Бейсбольная бита взлетела высоко над его головой, и Б.Б., защищаясь, вскинул руки, уже понимая, что это движение его не спасет.
Глава 32
Глава 32
До «Квик-стоп» быстрым шагом можно было добраться минут за пятнадцать. Я был уверен, что видел там вывеску с надписью «24 часа». Оказалось, что память меня не подвела; я зашел в магазин и купил фонарь, батарейки и большой стакан кофе навынос.
Я присел на скамейку у входа и зарядил батарейки в фонарь. Кофе оказался едва теплым, пережаренным и слишком густым, но я выпил его одним залпом и через пять минут уже был готов двинуться дальше.
Мне не очень-то хотелось шататься в окрестностях Медоубрук-Гроув после захода солнца: ведь это территория Джима Доу, и, если он меня найдет, у меня будут очень большие неприятности. Такие, из которых живым не выберешься.
Но я и без того уже влип по уши. И разве не этому я научился у Мелфорда? Не это ли проверил сегодня вечером на Ронни Ниле? Не так уж важно, насколько серьезно ты влип, – гораздо важнее другое: что ты попытался сделать, чтобы выбраться из дерьма? Я не мог больше сидеть в мотеле и ждать у моря погоды. На прошлой неделе я бы так и поступил, но не теперь.
Я держался подальше от больших улиц, по возможности пробирался дворами, не обращая внимания на писк насекомых и прочие звуки, издаваемые прыгающими, мельтешащими и ползающими под ногами тварями, которых я спугнул, оторвав от сна или еженощного обхода территории. Домашних животных тоже следовало сторониться: громкий лай мог привлечь ко мне ненужное внимание. Во время своих вечерних книготорговых похождений, когда уже в темноте я отчаянно пытался продать за оставшееся время хоть что-нибудь, я неоднократно видел, как хозяева не обращали внимания на заходившихся лаем собак. Так чаще всего бывало в половине десятого. Хотя, кто знает, может быть, в два часа ночи их яростный лай не разбудит.
Когда я свернул на улицу, где жили Карен и Ублюдок, то тут же вжался в тень фургонов, стараясь не наступать на островки света, отбрасываемого фонарями. Коробка с папками, на боку которой было написано «Медицинская компания Олдгема», пролежала все это время в фургоне. В этой коробке был ключ ко всему: заглянув в нее, я узнаю, почему Мелфорд убил этих ребят и что он от меня скрывает.