Я кивнул:

— Тасиро на грани разорения. Даже если «Подсолнухи» спасут его от банкротства, ему наверняка вломят по полной за аферу с фальшивыми карточками. Доказать, что он присвоил картину, практически невозможно. Полиция не в курсе этой истории. Заведут уголовное дело, начнут допрашивать свидетелей. Даже если завещание Ришле признают действительным, дело получит статус международного. Расследование затянется на многие годы. А что, если ее адвокат вообще станет отрицать факт завещания? То же самое и с гражданским делом. Потом обо всей этой истории пронюхает пресса, и вот газетчики по всему миру уже строчат экстренные выпуски. Внимание всей планеты приковано к развитию событий. Нет, мне никак нельзя оказаться в центре этой истории.

— Что ж, удивительное бескорыстие.

— Как в игре. Каждая новая ставка — это всегда дополнительный шанс.

— Что ты называешь шансом применительно к этой ситуации?

Мне вспомнился разговор с Харадой.

— Перехватить Ван Гога раньше, чем его поместят на склад «Тамаи файненс». Ничего другого не остается.

— Насколько я понял из твоего рассказа, у Харады имеются соображения на этот счет.

— Не удивлюсь, если он справится в одиночку. Этот парень творит что-то невообразимое.

— Да уж, фантастика — я о той сцене: хороший парень одной левой разбрасывает банду злодеев. И все же то, что задумал он, осуществить будет непросто. Насколько я понял со слов председателя комитета по борьбе с преступностью, «Якумо-кай» отличает крайняя воинственность. К тому же у них численное превосходство.

— Вспомнил. Я хотел спросить вас кое о чем.

— Спрашивай.

— Кажется, вас связывают давние отношения с этим якудза, Сонэ. Что это за история?

Лицо Мурабаяси мучительно дернулось, и он произнес с видимым усилием:

— Это касается нас с Иноуэ, давнее дело.

— Вы имеете в виду нашего директора Иноуэ?

— Ты же знаешь, что он частично парализован. Это из-за Сонэ. Хотя нет, изначальная причина во мне, эта история лежит грузом и на моей совести.

— Никогда о ней не слышал. Скрываете неблаговидные проделки?

— А как же. Об этой истории никто не знает. Не люблю откровенничать на личные темы.

— Но я-то ведь был с вами откровенен.