На его крик из булочной выбежали двое мужчин. Марко висел вниз головой, и крик сдавливал ему горло. Чьи-то руки протянулись сквозь разбитое стекло и отцепили ремень безопасности. Кто-то закричал:

— Быстрее, быстрее, сейчас все взорвется!

Марко принялся молиться, чтобы не сгореть заживо. Руки, высвободившие его из ремня, смягчили удар головой о крышу «вольво» и принялись вытаскивать его через сплющенное от удара окно. Голова быстро оказалась на свободе, но тело зажало в машине. Спасатели удвоили свои усилия. Кусок стекла, войдя Марко в правый бок, пронизал его острой болью. Но страх сгореть заживо не дал ему закричать. Вытерпев боль, раздирающую ему бока, он отдался во власть своих спасителей и, извиваясь, освободился из железного плена, почувствовав наконец под ногами асфальт.

Кто-то подхватил Марко под мышки и под колени и потащил его тело, казалось, больше ему не принадлежавшее, прочь от машины, над которой уже поднимался синеватый дымок. Марко очнулся сидя на асфальте. Он был весь в крови. Боль в левом боку, там, где удалили почку, проникала, казалось, до самого мозга. Рана на правом боку пылала так, будто кто-то поднес к телу горящую свечу. Рубашку, брюки и пиджак заливала темная жидкость, по цвету абсолютно не похожая на кровь.

Несколько минут спустя подъехала «скорая помощь». Опытные руки осторожно уложили его на каталку, задвинув в глубь машины. Новый приступ боли сдавил Марко бока, и он потерял сознание.

Несмотря на то что со времени первого убийства прошли месяцы, а после второго уже две недели, Мормино полагал, что время у него еще есть. Даже если не удастся быстро найти убийцу Заркафа, отсутствие достоверных улик по делу и новые чрезвычайные происшествия заставят всех забыть об этом преступлении.

Паоло пытался распутать это дело, потому что оно полностью изменило его. Он сам не мог понять, какова сейчас его роль. Похоже, в данном случае он скорее выполняет функцию частного детектива-одиночки, нежели обычного полицейского.

Разумеется, Кау вызывал у Мормино восхищение, но походить на капитана он не хотел. Паоло стремился узнать правду, поскольку это помогло бы ему достичь какого-то иного уровня. Он уже преступил черту, и обратного пути не было.

Чтобы приблизиться к ответу на свои вопросы, он избил женщину и грозился отстрелить ей пальцы. Пусть она была рабовладелицей и хозяйкой борделя — все равно, сама мысль о том, что ему пришлось бы совершить, если бы она не ответила, его пугала. Смог бы он нажать на курок? И это еще не все: он — из жалости — отпустил на свободу убийцу. Правда, мотивы Сони понятны, ведь хозяева много лет терроризировали ее и угрожали ей, но теперь клеймо убийцы останется на девушке навсегда. Хотя вообще-то колдун смертельно ранил себя сам, и спасти его от яда все равно было невозможно. Впрочем, несмотря на все свои софистические выкладки, Мормино понимал, что ответственность за происшедшее лежит на нем.