Счетчик на телефоне отсчитывал время звонка: 17:32. Часы на плите показывали 22:44. Баурик пробудет в больнице еще чуть больше часа, потом его, скорее всего, выкинут на улицу.

– Ты науськал Кинделла, чтобы он похитил мою дочь.

Роберт с силой выдохнул воздух, это прозвучало как взрыв статического электричества.

– Мы не хотели, чтобы все так вышло.

– Да? Тогда почему бы вам не сказать мне, как все должно было выйти. Может быть, когда я это услышу, я прощу вас, и мы все разойдемся по домам.

– Нам нужен был исполнитель. Мы ждали почти год, пока Рейнер возился с психологическими портретами. Аненберг вела себя как заносчивая сука. Мы должны были ускорить процесс. Проблема была в том, что, как сказал Рейнер, парень с такой подготовкой вряд ли бы согласиться участвовать в Комитете. Нужна была личная мотивация. Поэтому мы решили тебя немножко подтолкнуть.

– Подтолкнуть.

– Все должно было пройти без потерь. Кинделл крадет Вирджинию, мы вламываемся и скручиваем его. Спасаем ее и доставляем тебе. Рассказываем тебе о системе, которая три раза позволила растлителю малолетних сорваться с крючка и поселила его в твоем маленьком солнечном райончике. Мы говорим тебе, что у него были виды на твою девочку – виды, которые осуществились бы, если бы все было предоставлено системе. Мы говорим тебе, что у нас есть план.

– А я переполнен чувствами и вступаю в Комитет.

– Вроде того.

– Вы отдали мою дочь в руки извращенца! – Ярость в голосе Тима, должно быть, повергла Роберта в шок: ему понадобилось несколько секунд, прежде чем он смог заговорить.

– Послушай, мне жаль, что все так получилось… Рейнер внимательно следил за Кинделлом еще с первых судов… прошение о признании невменяемости, дырка в законе, которая сделала его потенциальной мишенью Комитета еще до Джинни. Рейнер составил его психологический портрет. Кинделл не был убийцей. Ни одно из ранее совершенных преступлений не приняло такого оборота. Мы подумали, что просто подойдем к нему и скажем: «Вот девочка, которая может тебе понравиться. Хватай и следи за ней, но не делай ничего, пока мы не придем».

– Но получилось по-другому, правда?

– Да. Мы думали, что Кинделл сядет в тюрьму. Мы хотели использовать смерть Джинни, чтобы уговорить тебя вступить в Комитет, но когда он отделался от срока из-за глухоты… черт, это гарантировало твое согласие…

– Потом вы завоевываете мое доверие, Рейнер подтасовывает факты в папке Кинделла, чтобы убедить меня, что Кинделл действовал один, и мы голосуем за то, чтобы его казнить. Я привожу приговор в исполнение. Я расхлебываю кашу, которую вы заварили, убираю единственного оставшегося свидетеля.