– Верно. Там есть заброшенная стоянка. – Он передал мне маленький ключик – видимо, от багажника. – Забавно, что жизнь человека может зависеть от маленького кусочка металла, – сказал Курт и медленно двинул к большому окну. – Как автоматная очередь. Она может спасти тебе жизнь. – Он смотрел в окно и вдруг неожиданно повернулся ко мне. – Или убить тебя. – И швырнул вал рулевого управления в окно.

Стекло разбилось с громким звоном, миллионы осколков усеяли ковер.

– Дешевое закаленное стекло, – прокомментировал Курт, – при строительстве такого красивого здания следовало использовать хотя бы ламинированное стекло.

– У меня нехорошее предчувствие, – сказал я в спрятанный микрофон.

«Давайте уже, мчитесь сюда со всех ног», – мне хотелось закричать изо всех сил.

– Боже, – закричал я, – что, черт возьми, ты делаешь?

В кабинет ворвался холодный ветер с каплями дождя.

– Послушай, – сказал Курт. – Последнее время тебе пришлось многое пережить. Неожиданный взлет к вершинам бизнеса. Все давят на тебя, ты пытаешься спасти подразделение – еще не зная, что все это – лишь уловка. Игры где-то далеко наверху. Ты узнал правду, и это стало последней каплей.

Мне очень не понравилось, как он все это говорил, но я понимал, к чему он клонит.

– А теперь из-за тебя сто пятьдесят человек будут уволены. Да, это огромный стресс. Ты тоже останешься без работы, а твоя жена беременна. Так что ты найдешь единственный разумный выход из своего отчаянного положения. Ты выпрыгнешь из окна. Тебе не кажется, что сегодня чудесный день, чтобы умереть?

Ветер метался по кабинету, раздувая бумаги, сбил рамки с фотографиями со стола и со шкафа. Я чувствовал на лице влажные холодные капли дождя.

– Говори только за себя, – ответил я.

Быстро сунув руку в спортивную сумку, я вытащил кольт Курта. Армейский полуавтоматический пистолет сорок пятого калибра.

Увидев его, Курт улыбнулся и продолжал говорить так, словно я наставил на него палец, а не оружие.

– Ты оставил предсмертную записку, – спокойно сказал он, – в своем компьютере. Такое в наши дни случается все чаще и чаще.

Я сжимал пистолет в руке. Он был тяжелым и неудобным. Холодная голубоватая сталь, рифленая рукоятка. Сердце билось так быстро, что рука подрагивала.

– В полиции слышали каждое твое слово, – произнес я, – у меня передатчик, дружок. Твоя уловка с самоубийством не удалась. Прости.

Казалось, Курт игнорирует мои слова.