– Господин председатель, уважаемые судьи, я отказываюсь от перекрестного допроса свидетеля. Прошу устроить перерыв в судебном заседании и провести совещание без публики, на котором я хотел бы кое-что обсудить с судьями и обвинителем.

Председательствующий на суде повернулся к обвинителю:

– Вы согласны, господин Демонидес?

– Не возражаю, – с опаской ответил Демонидес.

Суд прервал свою работу. Никто из сидевших в зале не покинул своего места.

Через полчаса в зал заседания вернулся один Наполеон Чотас. Как только он показался в дверях кабинета судьи, публика сразу же почувствовала, что произошло нечто важное. На лице у адвоката появилось выражение удовлетворения. Он шел быстрее обычного, и походка у него стала увереннее. Создавалось впечатление, что игра окончена и не к чему больше притворяться. Чотас поспешил к скамье подсудимых и наклонился к Ноэль. Она подняла голову и с волнением смотрела на него. В ее фиалковых глазах застыл немой вопрос. Неожиданно на губах у адвоката заиграла легкая улыбка. По его светлому взгляду Ноэль догадалась, что, несмотря на, казалось бы, безнадежное положение, Чотас справился со своей задачей и сотворил чудо. Справедливость восторжествовала, но это была справедливость Константина Демириса. Ларри Дуглас тоже с надеждой и страхом наблюдал за Чотасом. Ведь если тот добьется чего-то, то лишь для Ноэль. А что будет с ним?

Чотас заговорил с Ноэль нарочито безразличным тоном:

– Главный судья разрешил мне поговорить с вами в своем кабинете.

Адвокат повернулся к Фредерику Ставросу, который все это время мучился неизвестностью, не понимая, что происходит.

– Вместе с вашим подзащитным вы можете пойти с нами. Я получил на это разрешение.

Ставрос кивнул. От нетерпения он вскочил со стула и чуть не опрокинул его. Два судебных пристава проводили их в пустой кабинет председателя суда. Когда оба пристава ушли и они остались одни, Чотас повернулся к Фредерику Ставросу.

– Все, что я собираюсь сообщить вам, – спокойно заявил Чотас, – делается в интересах моей подзащитной. Однако поскольку ваш подзащитный обвиняется в том же преступлении, мне удалось добиться для него таких же привилегий.

– Скажите же мне наконец, чего вы добились! – не выдержала Ноэль.

Чотас повернулся к ней. Он заговорил медленно, тщательно подбирая слова:

– Я только что совещался с судьями. На них произвели большое впечатление доводы обвинителя. Однако, – он сделал многозначительную паузу, – мне удалось... э... э... убедить их в том, что было бы несправедливо наказывать вас, поскольку это не послужит интересам правосудия.