Когда Ноэль делали в камере прическу, неожиданно послышались раскаты грома.

– Что, будет гроза? – спросила она.

Парикмахерша как-то странно посмотрела на нее, а потом поняла, что Ноэль действительно не знает, что это за звук.

– Нет, – спокойно ответила она. – Будет прекрасный день.

Тогда Ноэль поняла, в чем дело.

Наступила ее очередь.

В пять тридцать утра, за полчаса до расстрела, Ноэль услышала чьи-то шаги. Кто-то шел к ее камере. У нее невольно забилось сердце. Она была уверена, что Константин Демирис захочет ее видеть. Ноэль знала, что никогда еще не выглядела такой красивой, и, может быть, когда он увидит ее... может быть... Появился надзиратель в сопровождении охранника и медсестры, которая держала в руках черную медицинскую сумку. Ноэль смотрела им за спину, ища глазами Демириса, но коридор был пуст. Охранник открыл дверь, и надзиратель с медсестрой вошли в камеру. Ноэль казалось, что сердце у нее сейчас выскочит из груди. Волна страха вновь накатилась на нее и грозила захлестнуть еще остававшуюся слабую надежду.

– Ведь еще не пора, правда? – спросила Ноэль.

Надзиратель испытывал неловкость.

– Нет, мисс Паж. Медсестра пришла, чтобы поставить вам клизму.

Ноэль с недоумением посмотрела на него.

– Мне не нужна клизма.

Надзиратель смутился еще больше.

– Я не хочу, чтобы вы попали... в неприятное положение.

Ноэль наконец догадалась, что он имел в виду, и ощутила новый прилив страха, повергший ее в страшные муки. У нее схватило живот. Она утвердительно кивнула головой. Надзиратель повернулся и вышел из камеры. Охранник запер дверь и деликатно удалился в конец коридора.

– Жалко портить это красивое платье, – сказала медсестра вкрадчивым голосом. – Почему бы вам не снять его и не лечь прямо здесь? Мне понадобится не больше минуты.

Медсестра принялась ставить клизму, но Ноэль ничего не чувствовала.

Ей мерещился ее отец, который говорил: «Смотрите! Да у нее на лбу написано, что она королевской крови!» – и, отталкивая друг друга, собравшиеся старались взять ее на руки и подержать. Появился священник и спросил: «Ты будешь исповедоваться, дитя мое?» – но она нетерпеливо замотала головой, потому что ее отец продолжал говорить и она хотела его слушать. «Ты родилась принцессой, и это твое королевство. Когда ты вырастешь, то выйдешь замуж за прекрасного принца и будешь жить в великолепном дворце».

Ноэль шла по длинному коридору в сопровождении каких-то мужчин, а потом попала в холодный двор. Отец поднял ее своими сильными руками и поднес к окну, а она смотрела на высокие мачты кораблей, стоящих на рейде и слегка покачивающихся на волнах. Мужчины повели Ноэль к стоящему у стены столбу, связали ей за спиной руки, прикрепили ее к нему веревкой, и отец сказал: «Видишь те большие корабли? В один прекрасный день они станут твоими, и ты поплывешь на них в чудесные страны». Потом он крепко прижал ее к себе, и ей стало спокойно. Ноэль не могла вспомнить за что, но отец однажды разозлился на нее, но теперь все уладилось, и он опять полюбил ее. Она повернулась к нему, но его лицо расплылось, стало неясным, и Ноэль уже не могла вспомнить, как оно выглядит. Лицо отца окончательно стерлось из ее памяти.