– Это я во всем виноват, – покачал головой Ник. – Я так торопился уехать отсюда с детьми, что совсем забыл про тебя. Это я дал маху.

– Не надо, Ник, – пробормотала Кэсси, но в ее глазах промелькнуло такое выражение, словно она старалась поверить его словам.

– Нет, серьезно. Ну что это за семейный отдых без тебя? Ты же стала настоящим членом нашей семьи! Если бы меня так не доставали на работе, я бы не забыл…

– Не надо, – чуть громче сказала Кэсси все еще недовольным голосом.

– Мы можем стать одной семьей, Кэсси. Я хочу этого. А ты?

– Все это уже было! – со слезами на глазах воскликнула Кэсси. – Все это уже было раньше! Я знаю, что всё будет как всегда!

– Как всегда? – уныло пробормотал Ник, увидев, как гаснут в глазах девушки огоньки последней надежды.

– Да. Всё как всегда. Тебя принимают с распростертыми объятиями, и когда ты привыкаешь и чувствуешь себя как дома, тебя больно щелкают по носу. Есть черта, за которую тебя не пускают. Это словно каменная стена. Как дома у Струпов.

– У каких Струпов?

– В один прекрасный день они сказали, что мне к ним больше нельзя. Что я просиживаю у них целые дни и мешаю их семье жить своей жизнью. Наверное, так бывает всегда, но я не смогу пройти сквозь это еще раз. С меня хватит.

– Ты ошибаешься, – сказал Ник. – Так бывает не всегда. Ты станешь членом нашей семьи.

– Миры не вечны. Иногда одни из них погибают, чтобы на их месте возникли другие.

Желтая коробочка визжала, не переставая.

Сначала Одри хотела войти в дом сквозь высокие стеклянные двери кухни, но передумала.

Надо быть осторожней!

Одри подбежала к следующим стеклянным дверям, но они были заперты.

Может быть, есть вход через подвал?

Откуда-то со стороны бассейна за домом доносилось шипение. Обойдя дом, Одри увидела трубу и догадалась, что по ней идет газ. На земле рядом с трубой валялись какие-то железяки и разводной ключ. Судя по всему, с трубы были сняты какие-то клапаны. Поэтому-то газ и шипел, поступая в дом под большим давлением. На его пути больше не было препятствий.