* * *

Помню, как я впервые увидел ящик апельсинов. Я тогда здорово испугался.

* * *

Доктор Аджай вынул из ушей стетоскоп и оставил его болтаться на шее.

– Что случилось?

– У него остановилось сердце.

– Ну, это я и сам вижу. Как это произошло?

В данной ситуации меня скорее радовало, что Берти – мой начальник. Я человек гражданский и работаю здесь по контракту с «ПостКо», а он принадлежит к другому государственному ведомству. (Не знаю, может быть, это должно создавать особую атмосферу, но сейчас не принято называть ЦРУ по имени. Все называют его просто другим ведомством. Разумеется, это не тайна.) Согласно новой политике мы, контракторы, армия и другое ведомство должны работать совместно, в дружном и равном союзе, добиваясь высокой степени сотрудничества, которого так не хватало прежде. Тем не менее существует неофициальная иерархия, и парню вроде меня приходится во всем уступать Берти. Переводчик вроде Джамала должен подчиняться нам обоим. А в медицинской ситуации все мы, включая и Берти, должны отвечать на вопросы доктора Аджая.

– Стресс, очевидно. Возбуждение. Излишнее напряжение. Похоже, сердечный приступ. Вы доктор, вы и определите.

– Я вижу, что он мокрый с головы до ног.

– Вы правильно видите.

Доктор Аджай опустился на колени возле № 4141 и перевернул тело. Одна из ладоней № 4141 с громким шлепком ударилась о цемент. Можно было подумать, что он еще жив и шумит специально, чтобы досадить нам. Доктор Аджай осмотрел его со спины, осторожно потянул носом и вскинул густые брови. Доктор лыс на макушке, зато волосат во всех остальных местах, включая курчавые черные волосы на тыльной стороне ладоней и торчащие из носа пучки щетины. По происхождению он индус, и американский военный жаргон в его речи перемежается с англицизмами, которые он произносит с характерной индостанской певучестью.

– Тем не менее, он чистый. При стрессе такого не бывает, сами понимаете. Вы, парни из агентурной разведки, обычно действуете на человека как средство от запора, причем очень хорошее средство!

Мы не стали смеяться вместе с ним. Берти скрестил руки на груди.

– Я хочу, чтобы вы отметили, доктор Аджай, что на нем нет никаких следов насилия. Произошел несчастный случай, но это не наша вина. Как только возникла проблема, мы сразу вызвали вас. Может быть, он был болен, врожденный порок сердца или еще что-нибудь. Мы никак не могли знать об этом, у нас нет доступа к медицинским документам, как в некоторых других местах. Я знаю только, что он неожиданно обвис у нас на руках – и умер. Разве не так?