– Ничего я не подстраивал, Расти. Знаю, что думают люди, но вещдоки я не подтасовывал. И не подговаривал Томми. И Кумачаи не подговаривал.

При упоминании имени Мясника меня чуть ли не передергивает от отвращения. Он уже ушел из управления, вынужден был уйти. Он стоял перед выбором: признать либо халатность, либо сговор с обвинением. Из двух зол он выбрал меньшее и более подходящее – халатность. Хотя он, разумеется, насчет спермы не ошибся. Ему стоило бы повнимательнее почитать свои заметки о вскрытии. Но Томми – Томми хорош. Из кожи вон лез, чтобы добиться обвинительного приговора. Мстил мне за Каролину, мстил из зависти и по злобе.

Нико между тем продолжает проникновенно:

– Нет, правда не подговаривал. Я не хотел тебе ничего плохого.

– Я знаю, Нико. Ты делал свою работу. Ты просто не на тех людей поставил.

– Работать мне теперь недолго осталось. Слыхал небось разговоры об отзыве меня с должности? Конечно слыхал, все слыхали… А, какая разница? Все равно моей карьере конец.

Он ждет, что я ему посочувствую. Мол, беда не миновала и его. Каролина всех нас затащила в пучину. Я утешаю его:

– Еще неизвестно, как все обернется.

Нико мотает головой:

– Известно, всем известно. Я теперь козел отпущения, а ты герой. Здорово, правда? – Он горько улыбается. – Год назад ты вполне мог бы победить меня на выборах. И теперь можешь победить. Разве это не здорово?

Он раскидывает руки в стороны.

– Ничего не изменилось, – говорит он, – ничего…

Глава 40

Глава 40

В комнате, где я жил восемь с лишним лет, полнейший разгром. Ящики, выдвинутые из шкафа, картонные коробки со всякой мелочью, разбросанные повсюду вещи. Мебели нет. Диван и кушетку Барбара перевезла в свою новую квартиру в предместье Детройта. Второго января я перебираюсь в город. Агент по недвижимости говорит, что мне повезло: хорошая квартира в хорошем районе. Свой дом я продаю.

Теперь, когда Нат уехал, мне кажется, что мой переезд никогда не закончится. Я брожу из комнаты в комнату, каждый уголок в доме о чем-нибудь напоминает, будит грустные или радостные воспоминания. Когда мне надоедает перекладывать вещи с места на место, я берусь за что-нибудь еще.

Я часто думаю об отце, о том, как через неделю после смерти матери мой старик приехал в квартиру, которую покинул несколько лет назад, и, скинув пиджак, оставшись в одной жилетке, принялся по-хозяйски собирать вещички, что могут пригодиться, а остальные небрежно расшвыривал.

На прошлой неделе подал о себе весть Марти Полимус – прислал рождественскую открытку с надписью: «Рад, что у вас все хорошо». Хорошо? Как бы не так, грустно рассмеялся я и бросил карточку в какую-то картонную коробку. Однако бремя одиночества оказалось тяжелее, чем я думал. Через два часа я обшарил полдюжины коробок, прежде чем нашел адрес Марти. Надо ответить ему, неплохой он парень.