Он разворачивается, выходит из чулана, пробираясь через кучу зимней одежды, пинает ногами пальто, отшвыривая их со своего пути. Носок его сапога подцепляет нечто воздушное и розовое. Он падает на колени посреди груды одежды и берет в руки похожий на сладкую вату комок, баюкает и качает, как дитя. Подносит пуховичок ближе к лицу. Влажные пятнышки покрывают блестящую ткань: он плачет. Зарывается лицом в розовую куртку. Вместе с ним в нее утыкается и Бернадетт – она вынуждена вслед за Куэйдом погрузиться в его темную пуховую тайну.

Кажется, что черная пауза растянулась на целый час. Наконец он поднимает голову и опускает пуховик; пошатываясь, встает на ноги, но не в силах оторвать глаз от розового. Он не хочет расставаться со своим дитя, мертвым дитя, похожим на сладкую вату. Он отводит глаза от пола, оглядывается на чулан и, забрав оттуда топор, прокладывает себе путь среди учиненного разгрома – штукатурка, пальто, куртки, перевернутая мебель – и направляется к лестнице.

Поставив ногу на первую ступеньку, Куэйд смотрит вверх и замирает, не сводя глаз с верха лестницы. Бернадетт гадает: «Чего он ждет? Что высматривает?» Сама она вверху ничего не видит, кроме коридора второго этажа. «Очередное проявление его безумия? Может, он просто с духом собирается, готовясь к схватке с непрошеным гостем? Наверное, ярость в нем улеглась и на смену ей пришел страх. Страх и целительный здравый смысл».

Он поднимается по лестнице. Медленно, не спеша, одолевает ступеньку за ступенькой, по-прежнему не сводя взгляда с освещенного коридора наверху. Поднимаясь, свободной рукой держится за перила. На полпути прекращает свое восхождение и поворачивает голову, разглядывая низ лестницы. Может, передумал? Она не должна позволить ему выйти из дома. Он может удрать или, того хуже, прикончить Гарсиа. Бернадетт должна сделать так, чтобы безумец ни о чем, кроме второго этажа, не думал.

Бернадетт сосредоточилась, изо всех сил стараясь сохранить видение и при том оставить себе свободу движений. Силы тают. Она чувствует, как пот скапливается под мышками и капельками покрывает верхнюю губу. Удается. Она выбрасывает вперед согнутую ногу. Сработало? Ударилась ли ее нога обо что-нибудь – о стену или дверь гардеробной? Непонятно. Да. Он слышит удар, резко дергает головой и широко раскрытыми глазами смотрит на второй этаж. Подняв глаза к потолку, Куэйд перекладывает топор из левой руки в правую. Только что же он не поднимается? Удары наверху не просто интересуют его – они его пугают. Вот проклятие! Надо устроить что-то другое.