Тут и там на площади тележурналисты брали у людей интервью. Уже скоро мировая пресса снова начнет строить догадки о том, как же проходит заседание священной коллегии в Сикстинской капелле.

— Наверное, снова появится Том Кили, — сказал Мишнер.

— Я подумала о том же. Он ведь знает ответы на все вопросы. — Она улыбнулась понятной только ему улыбкой.

Подойдя к базилике, они вместе с остальными соболезнующими остановились у заграждений. Церковь была закрыта. Мишнер знал, что ее готовят к очередным похоронам. Балкон задрапировали черной тканью. Мишнер посмотрел направо. Двери папской спальни закрыты. Несколько часов назад за ними обнаружили тело Альберто Валендреа. В газетах сообщали, что он умер от сердечного приступа во время молитвы и его тело нашли на полу перед изображением Христа. Мишнер улыбнулся, подумав о последнем лицемерном поступке Валендреа.

Кто-то взял его за руку.

Он обернулся.

Рядом с ним стоял бородатый человек с крючковатым носом и всклокоченными рыжими волосами.

— Скажите, падре, что же теперь делать? Зачем Бог забрал Святого Отца? Что это значит?

Мишнер понял, что внимание человека привлекла его черная сутана, и не сразу нашелся что ответить.

— А почему все должно что-то значить? Почему вы не хотите принять волю Бога как есть?

— Петр мог стать великим Папой. Наконец на престол вернулся итальянец. Мы так надеялись на него!

— В церкви многие могут стать великими папами. И не обязательно итальянцы. — Бородач удивленно смотрел на него. — Гораздо важнее, насколько они преданы Богу.

Мишнер знал, что из тысяч присутствующих правду знали только он и Катерина. Бог жив. Он здесь. Он все слышит.

Он перевел взгляд со стоящего рядом человека на величественный фасад базилики. При всем ее великолепии это всего лишь известь и камень. Рано или поздно время уничтожит ее. Но то, что она символизирует, вечно.

«И Я говорю тебе: ты Петр-камень, и на сем камне Я воздвигну церковь Мою, и врата Ада не одолеют ее. И дам тебе ключи от Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено и на небесах».

«И Я говорю тебе: ты Петр-камень, и на сем камне Я воздвигну церковь Мою, и врата Ада не одолеют ее. И дам тебе ключи от Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено и на небесах».

Услышав, что человек что-то говорит, Мишнер обернулся.

— Отец, все кончено. Папа умер. Все закончилось, не начавшись.

Мишнер не мог согласиться с этим и не хотел, чтобы этот незнакомец испытывал такую обреченность.